Беллерби, пришельцы из былых веков
— Мистера Хэрриота? Конечно, сейчас я его позову. — Зигфрид прикрыл телефонную трубку ладонью. — Джеймс! Вот еще одни предпочитают вас мне.
Я быстро взглянул на него. Но он улыбался. Он был доволен.
Беря трубку, я вспомнил все истории, которые слышал о другом типе нанимателей — о людях, которые не терпят, чтобы их сбрасывали с малюсеньких их пьедесталов. И еще я подумал о том, как за несколько недель изменилось отношение фермеров ко мне. Теперь они уже не смотрели мимо меня в надежде, что мистер Фарнон все-таки приехал. Они начинали принимать меня как своего, и мне хотелось думать, что не только законы гостеприимства заставляют их спрашивать, не хочу ли я «немножко перекусить».
Это многого стоило, потому что с ходом времени во мне росло и крепло уважение к обитателям йоркширских холмов, умение ценить дружбу, которую они предлагали далеко не всякому. И чем выше по склонам они жили, тем больше мне нравились. В долине, там, где она, расширяясь, превращалась в равнину, фермеры ничем не отличались от фермеров в других местах, но чем выше в холмах, тем интереснее оказывались люди, а в деревушках и одиноких фермах, разбросанных возле суровых вершин, особенно заметны были особые черты — простота и достоинство, упрямая независимость и радушие.
В это воскресное утро я отправился к Беллерби, почти к самой вершине Холдена, в небольшую, ответвлявшуюся от нее долину. Моя машина подскакивала и тряслась последнюю милю проселка, где через каждые несколько ярдов из земли высовывались макушки валунов.
Я вылез. С этого места мне было хорошо видно это странной конфигурации подобие ущелья среди холмов. Его крутые склоны были изрезаны и разрыты тысячами ручейков, питавших буйный Холден-Бек, клубившийся по каменистому ложу далеко внизу. Там виднелись деревья, ухоженные поля, но сразу за моей спиной непокоренные холмы наступали на чашу, в которой лежала ферма. Холстен-Пайк, Алстанг, Бенрсайд — могучие великаны, носящие варварские имена, были совсем близко.
Тут, вверху, атрибуты цивилизации казались такими далекими! Коровник, конюшня, амбары были построены из массивных камней сотни лет назад с единственной целью — укрывать скотину. Тех былых строителей не стесняли правила, требующие вентиляции и определенного освещения, так что коровник был сумрачным, и в каменных стенах окна почти отсутствовали. Пол был весь в буграх и рытвинах, а коров друг от друга отделяли полусгнившие перегородки. Я вошел, находя дорогу ощупью, пока мои глаза не свыклись с тусклым светом. Никого, кроме рыжей коровы с привязанной к хвосту запиской. Обычный способ общения с ветеринаром, а потому я приподнял хвост и прочел: «Мастит, задние четверти».
