Я затормозил шагах в тридцати от него и вылез, а он медленно и подчеркнуто повернулся ко мне спиной. Я не спеша пошел через двор, давая ему возможность обернуться, но он стоял, сунув руки в карман, и упорно смотрел в другую сторону.
Я остановился почти рядом с ним, но он так и не обернулся. В конце концов мне надоело смотреть на его спину, и я сказал:
— Мистер Соме?
Тут он наконец неторопливо повернулся ко мне. Я увидел толстую красную шею, багровое лицо и злобные глазки. Ничего не ответив, он смерил меня с головы до ног пронзительным взглядом, от которого не укрылись ни мой поношенный плащ, ни моя молодость, ни явное отсутствие опыта. Закончив осмотр, он снова уставился мимо меня.
— Да, я мистер Соме. — Слово «мистер» он подчеркнул, словно очень им дорожил. — Я близкий друг мистера Фарнона.
— Моя фамилия Хэрриот.
Соме словно не услышал.
— Да, мистер Фарнон умнейший человек. Мы с ним большие друзья.
— Насколько я понял, у одной из ваших лошадей колики.
Ну почему мой голос прозвучал так пронзительно и неуверенно?!
Соме по-прежнему глядел куда-то в небо. Он негромко засвистел какой-то мотивчик и только потом сказал:
— Вон там! — Он мотнул головой в сторону денника — Один из лучших гунтеров его милости. И требуется ему специалист, так мне кажется. — Слово «специалист» он произнес с особым ударением.
Я открыл дверь, вошел и остановился как вкопанный. Денник был просторный, с толстым слоем торфа на полу. По нему безостановочно кружил гнедой конь, и в торфе была уже протоптана глубокая дорожка. Он был весь в мыле от кончика носа до хвоста. Раздутые ноздри, невидящие неподвижные глаза. При каждом шаге его голова моталась, сквозь стиснутые зубы на пол падали хлопья пены. От него остро пахло потом, словно он долго мчался галопом.
У меня пересохло во рту. С трудом, почти шепотом, я спросил:
— И давно он так?
— Ну, утром у него прихватило живот, и я весь день давал ему черный настой, то есть вон тот бездельник давал. Но, может, он и тут все перепутал, как всегда.
Только теперь я заметил, что в темном углу стоит высокий грузный человек с недоуздком в руке.
— Да нет, мистер Соме, настой-то он у меня пил как следует, только вот пользы никакой. — Он был явно испуган.
— А еще конюх! — сказал Соме. — Конечно, мне надо было самому за него взяться. Ему бы уже давно полегчало.
— Черный настой ему не помог бы, — сказал я. — Это не простые колики.
— Ну а что же это, черт побери?
— Я ничего не могу сказать, пока не осмотрю его, но такая непрерывная острая боль может означать непроходимость... заворот кишок.
