— Смотрите, кто пришел, — говорит он.
Лэрке лежит в постели, Руск сидит в кресле и читает вслух журнал. Лэрке бледна, она благодарно поднимает глаза и гладит ягненка по голове. Руск улыбается и говорит, что это замечательное животное.
— А он ест? — шепчет она.
— Да, — отвечает Каспар, — ты же видишь: у него шерстка отросла.
Она произносит «спасибо», закрывает глаза, откидывается на подушки и делает Руску сигнал читать дальше.
Каспар закрывает альбом с марками и идет к себе в комнату. С неба падают хлопья снега, словно оторванные крылья ангелов.
Хотя сейчас еще утро, он снимает кальсоны и забирается под одеяло. Все равно делать нечего. Расставление марок всегда будет связано для него с понятием «отец».
В школе всех попросили принести фотографии своих родителей и бабушек с дедушками и рассказать про них. Мама никогда не рассказывала ему о родне со стороны отца. А если Каспар спрашивал об отце, мама готовила на обед его любимое блюдо и предлагала сходить в кино.
В тот день, когда Каспар пришел домой и сказал, что ему нужна для школы фотография отца, мама выронила все бумаги, которые складывала в папку. Зачем она ему? Она собиралась к заказчику, и прежде, чем он успел ей ответить, за ней захлопнулась дверь.
Только после поездки на дачу с Обществом альбиносов Каспар снова задумался о своем отце. Каждый раз, когда он смотрелся в зеркало, он скреб кожу и поворачивал лицо, чтоб его можно было разглядеть со всех возможных ракурсов. Он причесывал волосы на разный манер: и на прямой пробор, и зачесывал назад, и смазывал помадой, — но в конце концов просто показывал самому себе язык.
Близилось лето, из окна Каспар видел, как разворачиваются молодые листья. Он смотрел на цветы, слышал щебетанье птиц и ощущал сухое тепло. Солнце сияло с безоблачного неба. Почему я, такой белый, такой похожий на солнце, не могу под ним загорать? — подумал он.
Каспар выволок из сарая мамину раскладушку, снял всю одежду, но не стал надевать темные очки или мазаться кремом. Он лег на спину и посмотрел на солнце. Из слепящего диска запорхали белые существа. Крылья хлопали у самых его глаз, и чем дольше он смотрел, тем ближе подлетали фигуры ангелов.
— Сюда, — шептал Каспар.
Летающие существа обжигали, в животе было щекотно, он трепетал от удовольствия. Каспар подумал, что если он будет лежать дальше, ангелы останутся с ним навсегда. Он сомлел от тепла, веки сами захлопывались, он заснул, и ему снились удивительные звенящие сны из желтой, красной и белой мозаики.
