Нельзя, разумеется, доверять всем этим россказням. Сам Прокопий, который старательно собрал все эти сплетни, рассказывает, что Феодора чрезвычайно ловко умела прятать концы в воду, когда хотела что-нибудь скрыть от посторонних глаз. Отсюда ясно, что Прокопий менее чем кто-либо мог проникнуть в эти темные дела, слишком интимные и тайные, в эти ночные убийства, подземные тюрьмы и страшные пытки. Необходимо прибавить, что, по его собственному признанию, жертвы ускользали оттуда довольно часто, и многие из них, знатнейшие византийские сановники, в общем чувствовали себя превосходно и ужасное заключение не мешало им делать самую блестящую карьеру. По-видимому, в этом священном дворце происходили самые удивительные в мире вещи и приключения патриарха Антимия дают некоторые понятия о тайнах гинекея. Несомненно также, что, охваченная ненавистью или гневом, Феодора не отступала ни перед лживым обвинением, ни даже перед убийством. Она была злопамятна: всю свою жизнь она мстила «зеленым» за оскорбления, которыми они ее осыпали в юности, не простила она и Иоанну Каппадокийскому то, что он пытался однажды подорвать ее влияние. Во имя приобретения безграничной власти, она разрушала все преграды, воздвигавшиеся на ее пути, устраняла все происки, посредством которых враги старались столкнуть ее с пьедестала. Хитрая, грубая, даже жестокая, когда дело шло об ее интересах, она думала только о том, чтобы выбрать достойные орудия для своей мести. Но по признанию Прокопия эта страстная и непреклонная женщина была доступна и сожалению, и состраданию; этим объясняется сравнительная легкость наказания, которому подвергались ее враги и заговорщики, пытавшиеся низложить ее: наказание это ограничивалось изгнанием. Также нельзя отрицать, что часто императрица осыпала впоследствии милостями людей, которых сначала ненавидела, и если обладала на самом деле холодной и деспотичной душою, умела тем не менее платить самой горячей привязанностью людям, ее любившим, друзьям или верным слугам. И наконец все рассказы об исчезновении ее сына являются чистейшей выдумкой уже потому, что дочь ее, которая точно также могла напоминать Юстиниану ее небезупречное прошлое, нисколько не стесняла ее и она ничего не пожалела, чтобы обеспечить блестящее будущее своему внуку Афанасию.
Злые языки Константинополя не рассуждали об этом. Раз Феодора пользовалась таким влиянием над Юстинианом, слишком банально было бы объяснять это влияние какими-либо обыкновенными причинами. То, что она была умна и красива, казалось им недостаточным. Раз император исполнял все ее капризы, это не могло обходиться без вмешательства дьявола. Напрасно стали бы вы уверять эту толпу, что Юстиниан отличался слабохарактерностью, волей настолько шаткой, что достаточно было дуновенья ветерка, чтобы изменить его намерения. Народ предпочитал видеть в Феодоре сообщницу нечистой силы, и чтобы окончательно рассеять на этот счет всякие сомнения, молва гласила, что еще в дни ее юности демоны боролись за ее милостивое внимание и выгоняли из ее комнат ее возлюбленных.
