– Ну, видела, – сказала Надя испуганно. – А что?
Виталик озверел:
– Ах, видела?! Ах ты, сука!..
Снова ударил, но упасть не дал, а за волосы потащил к люльке с орущим ребенком.
– Я его счас об стенку шибану! Мозги вылетят! Ты видела нас, курва сраная? Говори: видела?
Надя наконец сообразила:
– Нет, не видела…
Виталик встряхнул ее как куль:
– Не слышу! Громче!
– Не видела, – произнесла Надя окровавленным ртом.
– Громче! Последний раз говорю! А то щас раком поставлю!
Надя закричала в истерике:
– Не видела! Не видела! Не ви…
Виталик отшвырнул ее на пол:
– Все! Заткнись! – И бросил орущего Ваню на кровать. – И запомни, падла! Не только нас не видела, но и нашу машину не видела, и номер не видела. Ты поняла, бля?!
– Поняла! Поняла!..
– Что ты поняла? Повтори!
Татарин кивнул на орущего Ваню:
– Может, заткнуть ему рот?
– Пусть орет – соседям нас меньше слышно, – сказал Виталик. – Я не слышу – что ты поняла?
Надя, все еще на полу, утирая кровь, в панике и ужасе сказала скороговоркой:
– Я вас никогда не видела! Вашу машину не видела! Номер не видела. Не видела. Не видела…
– То-то! И смотри мне! – Виталик повернулся к Татарину и Силану: – Все, пошли!
Силан показал на Надю с ее заголенными ногами:
– А может…
– Сказано «без крайностей»? – напомнил Виталик и, уже уходя, снова повернулся к Наде: – И скажи спасибо, что мы с тобой по-человечески. Ну! Не слышу «спасибо»!..
– С-с-спа… С-спасибо…
Силан и Виталик вышли, а Татарин сказал с порога:
– Дверь подопри. Бандиты щас на каждом шагу.
Но через пару дней Москва пришла в себя, умылась солнцем и опять зазвенела трамваями и церковными колоколами. Дети кормили двух лебедей на Патриарших, Ельцин удил рыбу на Валдае, москвичи приносили молоко и кофе шахтерам на Горбатом мосту, а во ВГИКе, в 302-й аудитории профессор Джигарханян, сидя за столом приемной комиссии, недовольно сказал Наде Петелькиной:
– Какой-то у вас вид помятый. Вы не больны?
– Нет, я здорова.
– Ну-ну… А эти круги под глазами?
Лариса Ивановна Удовиченко вступилась за Надю:
– Это от нервов. Бессонница перед экзаменами. – И Наде: – Верно? – И Джигарханяну: – Когда я поступала, у меня было то же самое… – Снова Наде: — Этюд приготовила?
– Конечно.
– Подожди, – сказал Джигарханян Ларисе Ивановне. – Начнем с импровизации.
Он сделал знак аккомпаниаторше. Та, сидя за роялем, заиграла «Песню Сольвейг».
– Слышите? – сказал Наде Джигарханян. – Вот импровизируйте – сделайте под эту музыку все, что хотите. Хочется петь – пойте, хочется танцевать – танцуйте…
