Славная плата Смелым трудам!
Миг — и солдата Нет уже там.
Фауст и Вагнер.
Фауст
Умчалися в море разбитые льдины;
Живою улыбкой сияет весна;
Весенней красою блистают долины;
Седая зима ослабела: в теснины,
В высокие горы уходит она.
Туда она прячется в злобе бесплодной И сыплет порою метелью холодной На свежую, нежную зелень весны, —
Но солнце не хочет терпеть белизны;
Повсюду живое стремленье родится,
Все вырасти хочет, спешит расцветиться,
И если поляна еще не цветет,
То вместо цветов нарядился народ.
Взгляни, обернись: из-под арки старинной Выходит толпа вереницею длинной;
Из душного города в поле, на свет Теснится народ, оживлен, разодет;
Погреться на солнце — для всех наслажденье. Они торжествуют Христа воскресенье —
И сами как будто воскресли они:
Прошли бесконечные зимние дни;
Из комнаты душной, с работы тяжелой,
Из лавок, из тесной своей мастерской,
Из тьмы чердаков, из-под крыши резной Народ устремился гурьбою веселой,
И после молитвы во мраке церквей Ласкает их воздух зеленых полей.
Смотри же, смотри: и поля и дорога Покрыты веселой и пестрой толпой;
А там, на реке, и возня, и тревога,
И лодок мелькает бесчисленный рой.
И вот уж последний челнок, нагруженный, С усильем отчалил, до края в воде;
И даже вверху, на горе отдаленной, Виднеются пестрые платья везде.
Чу! Слышится говор толпы на поляне;
Тут истинный рай им! Ликуют селяне,
И старый и малый, в веселом кругу.
Здесь вновь человек я, здесь быть им могу!
Вагнер Люблю прогулку, доктор, с вами,
В ней честь и выгода моя;
Но враг я грубого — и не решился б я Один здесь оставаться с мужиками.
Их кегли, скрипки, крик и хоровод Переношу я с сильным отвращеньем:
Как бесом одержим, кривляется народ, —
И это он зовет весельем, пляской, пеньем! Крестьяне (танцуя под липой; пляска и пение)
Пустился в пляску пастушок;
На нем и ленты, и венок,
И куртка красовалась.
Народ под липами кишел,
И танец бешеный кипел,
И скрипка заливалась.
В толпу немедля он влетел И локтем девушку задел Для первого начала.
Но бойко девушка глядит:
«Как это глупо, говорит,
Потише б не мешало!»
Но он, обвив ее рукой,
Пустился с нею в пляс лихой — Лишь юбки развевались.
Ее он поднял на локте,
Им стало жарко в тесноте,
И оба задыхались.
«Пусти, меня не проведешь!
Я знаю: ласки ваши — ложь.
И клятвы ваши зыбки!»
Но он, обняв ее, влечет,
А там, вдали, шумит народ И льются звуки скрипки.
Старый крестьянин
Прекрасно с вашей стороны,
Что вы пришли в веселый час!
Вы так учены и умны,
А не забыли и о нас.
Вас кружкой лучшего питья Народ признательный дарит,
