Дедушка довольно долго стоял, глядя на меня, а потом подошел ко мне и обнял. Он держал меня в объятиях настолько крепко и долго, что мне даже стало как‑то не по себе. Затем он разжал руки и сказал: "Спасибо, это был последний раз".
Я промолчал, потому что не имел представления, что говорить. Лишь сознавал, что во всем этом есть нечто странное и непонятное.
Я никому не рассказал о произошедшем в комнате для пинг–понга и наверняка довольно быстро об этом забыл. Ведь я все‑таки был мальчишкой, и меня гораздо больше интересовала собственная персона, чем что‑либо другое. Но какое‑то время спустя, когда у нас с отцом произошел тот разговор, все вернулось обратно, и я понял: он со мной попрощался. Его тело обнаружила бабушка. Оно лежало на полу в ванной комнате, рядом с баночкой снотворного, на которой он написал: "20 = смерть". Дедушка покончил с собой.
Почему он это сделал, нам неизвестно. Отец полагал, что он, должно быть, страдал паническим страхом и паранойей. Но так ли это было на самом деле, мы никогда не узнаем. Точно так же мы не сомневались и в том, что уже никогда не узнаем никаких новых фактов из дедушкиной жизни.
Но потом кое‑что произошло. В один прекрасный день, несколько лет тому назад, отец получил электронное письмо из Аргентины от дедушкиного младшего брата, про которого мы думали, что он не желает общаться с нашей семьей. К нашему изумлению, Георг (так его звали) очень хотел с нами встретиться. И в прошлом году, когда ему был девяносто один год, он приехал в Швецию и пришел ко мне в гости.
Встреча получилась очень приятная. Внешне Ге – орг очень походил на дедушку, но проявлял гораздо больше теплоты в общении. Он привез подарки моим детям и настоял на том, чтобы, невзирая на возраст, помериться с каждым из нас силой в армрестлинге. Покончив с формальностями, он уселся на наш кухонный диван, взял Лео на колени и стал рассказывать о своей жизни.
В молодости, объяснил Георг, он мечтал стать концертирующим пианистом. У них дома в Мариенвердере был рояль, поэтому он мог упражняться и часто выступать. Однажды, когда ему было пятнадцать лет, он играл в католической школе в Кенигсберге. Исполняя произведение Баха, Георг настолько погрузился в музыку, что не видел происходящего вокруг и не заметил, как в зал вошли люди из организации "Гитлерюгенд". – Они велели мне прекратить играть, – сказал он, – но я был настолько поглощен музыкой, что не услышал. Не дождавшись никакой реакции, нацисты подошли к роялю и стали бить крышкой Георгу по пальцам. И колотили до тех пор, пока их не сломали. Дедушкин младший брат пребывал в таком шоке, что не чувствовал боли. Он оглянулся на зал и, к своему ужасу, понял, что никто из публики никак не отреагировал на случившееся. Все просто сидели и глазели. Он так испугался, что вскочил и бросился бежать.
