В результате Лео Гумперт остался в Берлине. Но вскоре оказалось, что теперь, когда машина уже запущена, там он тоже не в безопасности. Уже на следующий день им в дверь позвонили два эсэсовца, желавшие его видеть. Бабушкина мама Маргарете сказала, что Лео уехал и ей неизвестно, когда он вернется. Эсэсовцы удовольствовались этой информацией, но велели сообщить им, как только он появится.
Семья поняла, что Лео необходимо покинуть дом, и он незамедлительно ушел и спрятался у друзей. Оставаться в Берлине было слишком опасно, поскольку эсэсовцы приходили и спрашивали о нем несколько дней подряд. Стало ясно, что ему надо бежать, и было решено, что лучше всего переправить его через границу в Чехословакию. Чтобы никто ничего не заподозрил, они изобрели условный сигнал, оповещавший семью о том, что Лео в безопасности.
— Всего несколько слов, – рассказывала бабушка Хельга. – Кто‑то позвонил и сказал: "Господин Майер разговор оплатил". Но для нас эти слова означали все, они означали, что папа спасся.
В Чехословакии Лео пришлось туго. Он не смог получить ни вида на жительство, ни разрешения на работу, и ему пришлось поселиться в Праге в гостинице для холостяков, куда жена высылала ему деньги на жизнь. Поскольку финансовое положение семьи и без того было напряженным, дополнительные расходы едва ли упрощали ее существование в Берлине. Особенно учитывая тот факт, что они чувствовали себя все более беззащитными.
— К тому времени немцы перешли к открытой ненависти, – говорила бабушка. – Происходившее ни кого, похоже, не волновало. Все старались урвать себе что могли, как изголодавшиеся собаки.
Кстати об изголодавшихся собаках: когда я возвращаюсь в ресторан с нашими вещами, завтрак по–прежнему идет полным ходом. Отец ест, как я подозреваю, третью порцию, а Лео уже успел собрать впечатляющую гору "сувениров", которые я, как хороший отец, помогаю ему сгрести в его сумку. Мы едва успеваем взять по чашке кофе, как из репродукторов начинают кричать, что пассажирам пора рассаживаться по машинам и готовиться к выезду.
— Эти паромы – чистейшей воды скотовозы, – говорит отец, пока мы спускаемся на автомобильную палубу. – Корабль причаливает, машины заезжают, и скот разводят по маленьким стойлам, где ему дают передохнуть. Потом скотину кормят в огромных общих яслях, а стойла тем временем вычищают в ожидании новой партии животных. И затем всех выгоняют. Точно свиней на бойню.
— Хотя мы едем не на бойню, – уточняю я.
