— Я признаю твою доблесть и рыцарственность гауптман Ганс Вальдман и не буду требовать признать поражение. Я признаю вашу храбрость и воинское умение гордые дети лесов, гор и равнин. Вы сегодня победили заслуженно и я не хочу и не буду омрачать вашу радость. Говорю, призывая в свидетели искренности своих намерений Пречистую Деву Марию, матерь Господа нашего!
Возмущенный и зловещий ропот сменился гробовым молчанием.
Подошел к швейцарцу и протянул ему руку…
— Святой Бонифаций! Этот бургунд все понимает! Он достойный воин! — громко воскликнул один из выборных. — Ганс протяни ему руку!
Швейцарцы разразились одобрительным гулом.
— Давай капитан!..
— Окажи ему честь!..
— Он достоин!..
Гауптман секунду промедлил и с моей помощью встал. Посмотрел мне в лицо и запинаясь сказал.
— По нашему обычаю… по обычаю… мы должны соединить свою кровь…
— Я не буду противиться…
Чуть не забили горные медведи обступив и хлопая по плечам. Сука, ну куда столько чеснока жрать… спасибо, что еще никто не курит. Появилась бронзовая чашка с вином, куда мы уронили по паре капель крови.
— Я разделяю эту чашу со своим братом! — прошепелявил Вальдманн. — Отныне и во век, мой дом — твой дом. Моя семья — твоя семья… мое… твое…
Ага… пару зубов я тебе вынес лесной чертяка.
Оборванец в тирольской шляпе и рваной кольчуге подсказал мне.
— Говори, то же самое. Потом выпьете вино и поцелуетесь…
Да понятно…
— … братом… мой дом… моя семья…
Рев и оглушающие удары по плечам. Зараза, как же нога болит… Мля, представляю, что расскажут Карлу про этот цирк…
И таки они нас выпустили…
— Жан… — Миддлетон не выглядел смущенным, но тем не менее запнулся. — Я… я понимаю, что вы всех нас спасли, но не понимаю как?
— Держи… — я передал ему кожаную флягу с добрым анжуйским. — Ты фигляров любишь смотреть?
— Смотря каких? — недоуменно пожал плечами англ и присосался к фляге. — А причем здесь это?
— Что тут непонятного?! — скривился де Розюмбо и отобрал у него вино. — Как ты думаешь, почему народ на площадях и рынках просто обожает скверных фигляров? Ну… не совсем скверных, а скажем так… не изысканных, грубых.
— Чернь, — коротко высказался Джон. — Что с них возьмешь?
Жорж с видом превосходства ухмыльнулся и добив флягу не глядя откинул ее пажу. Получив взамен точно такую, но полную, отпил добрую толику и сказал:
— Эти фигляры говорят на понятном народу языке. Они сами народ. Плоть от плоти его. Поэтому и пользуются успехом.
— Но черт возьми, причем здесь это? — начал свирепеть буйный брит. — Святой Варфоломей! Я требую Жорж, ваших объяснений.
