несчастье на мою голову!
Если бы не последняя фраза, может, и помогло бы, да только стоило ему меня ‘несчастьем’
обозвать, как истерика, явно посетившая перекрашенную кобылу, грянула с новой силой. А уж когда,
кошмар ходячий, потянулся ко мне, чтоб обнять, меня и вовсе понесло.
Вскочив в ужасе, я ломанулась куда глаза глядят. Только вот глаза-то как раз никуда не глядели. Лес
расплылся из-за пелены слёз. Я бежала куда-то, всхлипывая и подвывая. Бежала и бежала... Бежала
до тех пор, пока просто не ухнула в какую-то то ли яму, то ли овраг. Как только ноги не переломала!
Впрочем, даже вода, скопившаяся на дне после дождя, мало успокоила. Отчаяние, страх, усталость
накрыли меня, придавив к земле. Сидя прямо в мутной воде, я тупо ревела, жалея свою загубленную
жизнь.
Сколько себя помню, кроме последнего года, всегда кто-то был рядом. Или родители, или сестра.
Всегда оберегали, помогали, беспокоились. Иногда даже слишком, но какая я всё-таки была дура, что
обижалась на них за это! Ещё и ущемлённой себя чувствовала! Подумаешь, на гулянки не ходила и с
парнями не встречалась! Господи, да по сравнению с тем, во что моя жизнь превратилась сейчас, это
такие мелочи!
Кто я теперь вообще?! Человек? Кобыла? Урод я! Пусть в лошадиной шкуре, но урод! И меня
разукрасил горбун прокля...
Тут что-то щёлкнуло в голове. Слёзы высохли сами собой в мгновение ока. Урод, да? Да нет, не
урод, а уродина. Причём моральная.
Алехандро, вон, весь в полосочку! Гниёт заживо, смердит на милю окрест, еле ходит, а меня утешал!
Вот уж точно ‘битый небитого везёт’! Закатила истерику из-за такой ерунды, а он всю жизнь живёт как-
то и ничего. Даже при таком раскладе умудряется радоваться, хоть и не понимаю чему. А я?
Разнылась, психанула как дура, убогого напугала. Ещё и в яму провалилась! Сижу тут, как свинья в
апельсинах, соплями утираюсь. Лучше бы подумала, как выбираться буду!
Запрокинув голову, я посмотрела вверх. Всё-таки яма, а не овраг. Видно, вывернуло какое-то дерево
прямо с корнем, а потом ещё и вымыло основательно. А я, дурында, решила, что в лесу можно
вслепую носиться! И что теперь?
Земляная стена, влажно поблёскивая, поднималась метра на три -четыре. В том месте, где я упала,
виднелась гладкая неровная полоса, словно язык укатанного льда на снежной горке... Над головой
торчали огрызки корней и ветки.
Осмотрев себя, я скептически хмыкнула. Вот теперь можно о новом специфическом окрасе какое-то
время вообще не беспокоиться! Под таким слоем грязи шкуры просто не разглядеть.
