сложившейся ситуации, я глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Маслянистый густой дым
постепенно рассеивался и дышать становилось легче.
Услышав глухой сдавленный стон, я чуть-чуть повернула голову и, не без труда, рассмотрела
Алехандро.
Он стоял на коленях, прикрыв лицо руками, у остатков кострища, разбросанного взрывом окрест.
Несмотря на досаду и отвращение, я негромко заржала. С одной стороны, мне срочно нужна была
помощь, пусть даже вонючки, а с другой... С другой, очень хотелось отвлечь временного спутника от
дурных мыслей.
Ситуацию осложнял ещё один немаловажный момент. Вопреки полётам и стрессам жутко
захотелось в туалет. Хотя, возможно не вопреки, а как раз благодаря. Вот засада... И без того всё не
слишком радужно, а уж... Ой!
Мдямс... Кажется, я крупно просчиталась насчёт ‘не слишком радужно’... Мамочка, роди меня
заново...
Алехандро, услышав мой бессловесный призыв о помощи, от процесса самопожирания оторвался и
встал на ноги. Сразу я не заметила ничего особенного из-за ошмётков дыма, всё ещё застилающих
взор. Да и размышления отвлекли. Но когда вонючка подошёл поближе...
Удивительно, но и без того корявый уродец стал ещё корявее. Честное слово! Горб сполз на бок.
Правое плечо поднялось относительно левого сантиметров на двадцать и теперь голова кренилась в
сторону, будто Алехандро пытался поговорить по мобиле без помощи рук. Ноги... В противовес
подросшему правому плечу удлинилась левая нога. Естественно походка кошмарика стала
напоминать череду прыжков.
Но, как ни странно, не это стало самым удивительным сюрпризом. В отместку на неуважение,
заклинание отыгралось на несчастном колдуне по полной программе.
Кожа от виска до одной брови приобрела изумительный ядовито-розовый цвет. Подбородок стал
лимонно-жёлтым. А кисти рук кристально-бирюзовыми. Надо отметить, что окрашенные части кожи
избавились от язв и прочих пакостных болячек. Зато оставшиеся на контрасте ‘радовали’ ещё
больше.
Но больше всего меня поразил полный отчаяния взгляд. Не сдержавшись, я дёрнулась и едва не
выколола себе глаз. В последний момент увернувшись от обломка ветки, поняла, что сочувствие и
благополучие в этом мире несовместимые.
Вот какого чёрта мне жалеть этого уродца? Он-то хоть человек, а я кобыла. Он стоит на твёрдой
земле, а я вишу, раскорячившись, над его головой. Да и вообще, не до сантиментов сейчас! Очень уж
в туалет хочется...
Следующие полчаса прошли под знаком освобождения меня любимой из древесного плена.
