ничего не скажешь!
Сипяще-всхлипывающе-хрюкающий смех разносился в прозрачном ночном воздухе и отражался от
скал, дробясь и растекаясь по руслу реки и предгорьям. Если кто-то такую жуть услышит, точно
заикаться начнёт!
Господи, благодарю тебя за всё! Пусть мы по самые уши в кошмаре, но этот миг пронзительное-
радостного осознания ценности жизни стоит куда больше! Быть – так здорово! Вот просто быть,
дышать, чувствовать, хохотать в голос и... делить радость с кем-то! Пусть даже этот ‘кто-то’ странный, чужой и страшный.
Только спустя полчаса мы немного успокоились и я заметила верёвку, свисающую с пояса вонючки.
Это чего такое? Страховка? Ага, чтоб не взлететь! Падать можно и без стра... Упс!
Заметив моё озадаченное внимание, Алехандро звонко хлопнул ладонью себя по лбу. Кто-то
насекомый брякнулся с колтуна, тоненько жалобно пискнул и уполз мимо меня в пещеру.
Ё-моё! Моя шоколадка! Моё чистенькое озерцо! Мой крепкий спокойный сон! Хотела уж было
рвануть вдогонку, но тут зомбик принялся вытаскивать верёвку. Ручонки у него заметно дрожали.
Видно, перенапрягся, бедный, сюда забираючись. Жа-а-алко... Ну, и любопытно.
Я поднялась и, откинув брезгливость, подцепила верёвку зубами. Подтянула, наступила копытом,
перехватила и подтянула ещё. Горбун уставился на меня с благоговейным восторгом.
Дурной он всё-таки! Давно бы должен догадаться, что не с классической копытной скотинкой дело
имеет, да всё никак... То ли и впрямь тупой, то ли о переселении душ никогда не слышал. А. может, и
то и другое?
Когда показался конец верёвки, я чуть было не упустила её. Лапонька моя гниющая! Он все сумки
допёр! И ту, что с мясом тоже! Десерт – это здорово, но на одном сладком далеко не уйдёшь. А тут не
только дотащил, но и придумал, как втащить сюда и самому не сверзиться.
Умилённо таращась на пыльные торбы, я готова была расцеловать Алехандро. Ровно до тех пор,
пока не глянула на него и не вспомнила, кого именно лобызать собираюсь. Умиление моментально
сделало ручкой и, ехидно ухмыляясь, сигануло вниз с карниза.
Вздохнула и волоком потащила сумки в пещеру, пятясь задом, как крупногабаритный рак. Горбун
кое-как выпрямился и, придерживаясь за стеночку, пополз следом. Да... После такой физической
нагрузки не то что убогий калека, здоровый качок отлёживаться не один час будет, а этот ничего –
скрипит, но как-то двигается.
– Постой, манюня, – вдруг полушёпотом проскрипел неразгибаемый упрямец. Это он кому? Мене? –
Там темно, дай хоть лучинку зажгу. Я внизу заготовил.
