Наконец я стряхнул оцепенение. С невидимым врагом трудно бороться; надо во что бы то ни стало выбраться на свет. Я решительно шагнул к выходу из этой зловещей норы.
Еще несколько поворотов, еще несколько неуверенных шагов — и меня окутал теплый вечерний воздух. Захотелось кричать от радости. Даже каменные горлицы на щите, казалось, мирно ворковали.
И тут же я вновь насторожился. Пегас меня может преследовать и на улице. Помощи ждать неоткуда: город безлюден.
«Но почему? Куда ушли жители Малой Страны? Что случилось? Не вымерла же вся Прага», — размышлял я по дороге в редакцию. Только в редакции можно найти ответ на все загадки.
Я спешил по Ностицовой улице, то и дело озираясь в опасении, что за мной по пятам крадется Пегас. В безлюдном городе на человека нападает такая тоска! И вдруг до меня донесся детский голосок. Или мне померещилось? Нет, и в самом деле где-то неподалеку напевает ребенок.
Под аркой, на ступеньках, ведущих вниз, я нашел трехлетнюю девочку. Она раскладывала вокруг себя камешки, которые вынимала из кармана передника.
— Два камешка, камешек, два камешка, огонек, тра-ля-ля-ля, — пела она песенку, которую, вероятно, только что сама сочинила.
— Дядя, сыграй со мной, — попросила она, заметив меня.
«Наконец-то живая душа! — обрадовался я. — Если тут ребенок, то поблизости должна находиться и мать».
— Где же твоя мама, девочка? — спросил я.
— Я не девочка, я Эвичка, — возразила она.
— Ну ладно, Эвичка, — засмеялся я с облегчением. — Ты здесь живешь?
— Что ты! — пропела Эвичка. — Я живу вон там, — махнула она неопределенно рукой.
— Значит, где-нибудь в доме напротив? — выспрашивал я.
— Что ты! Я живу далеко за мостом.
— За мостом через Влтаву?
— Ага! За Кар-р-рловым мостом, — прокартавила она.
— А где же твоя мама? Ушла в магазин?
— Что ты! — завертела она головой. — Мама дома.
— Ты здесь одна? Кто же тебя привел? — удивился я.
— А я убежала. Только ты никому не говори!
— Вот это мне нравится! Убежала. Да еще так далеко! Ну, идем, я отведу тебя домой. Наверно, мама уже беспокоится.
Она с готовностью вложила ручку в мою ладонь, и мы зашагали по залитой солнцем мостовой.
Неожиданно я услышал странный гул. Я остановился и прислушался. Гул усиливался.
— Не бойся, дядя! Это самолеты, — успокоила меня Эвичка.
Я погладил ее по голове, но тревога моя возросла.
Над Микулашским храмом сверкнул первый самолет, и тотчас же за ним вынырнула целая стая каких-то странных металлических птиц.
