Страха Иван не испытывал — не впервой коней объезжать. Дал он пробеситься, промяться жеребцу, время ведь надо было ему, чтоб уразуметь силу человека, смириться с нею. А когда понял, что дозрел гордый корак, тут и сжал Иван коню бока посильнее, затянул удила. И вдруг остановился жеребец, так и застыл на месте, как вкопанный.
Остановился и грустно заржал. Победил ты меня, человек. Значит, так и быть, принимаю волю твою.
Глава вторая
ЯРИЛИНО СЕРДЦЕ
— Оживи-ка костер, — сказал Федоту бородатый ратник по прозвищу Медвежье Ухо, — в такую ночь огонь полыхать-праздновать должен.
Федот Малой (прозванный так потому, что в дружине Евпатия Коловрата был и второй Федот — Корень), нашарив в расступающейся от света костерища темноте сучья, кинул их в огонь.
Поначалу потемнело, потом сухие ветви занялись, и круг людей, усевшихся у костра, стал шириться.
Часть дружины стояла в дозоре, а те, кому полагалось менять дозоры, спать не ложились: ночь была очень уж хороша, ночь на Ивана Купала. И места здесь добрые на берегу Хопра, по южной границе княжества Рязанского. Вот уже третью неделю стояли ратники Коловрата, ожидая очередной вылазки хана Барчака: о приготовлениях половцев к военному походу на землю Рязанскую донесли князю Юрию верные люди.
— Дядя, — обратился Федот Малой к Медвежьему Уху, — про «огонь-цвет» расскажи. Ведь его только в сегодняшнюю ночь и сыскать можно. Так все сказывают…
Был Федот еще безусым парнем, пошел он с дружиной впервые, воспитания был смиренного, приучен уважать старших, набираться от них ума-разума. Молодого ратника в дружине приняли отечески. Хоть и посмеивались над неумением, ребячьим удивлением его, но по-доброму шутили, беззлобно, понимая, что Федот Малой — они сами в минувшие годы.
— Я-то что, — молвил Медвежье Ухо, — знать знаю, да язык коряв, чтоб красивые говоренки складывать. Сотника надо просить.
— Ладно вам, — откликнулся сотник Иван, — не до говоренок. По утру выступаем, спали б лучше.
— Ничего, брат Иван, — послышался голос из темноты. — Сказывай им. Ночь и верно коротка, да ведь и празднична. В Рязани спать люди не лягут до последних петухов. Костры жгут, игрища по лесу водят. Нам ноне такое не выдалось, так хоть послушаем говоренки твои. — Это сказал Евпатий Коловрат. Он обошел дозоры, что выставила дружина в сторону Дикого Поля, откуда всегда жди напасти, и незаметно приблизился к костру, где сидели его воины. Они потеснились. Воевода сел у огня, щурясь от света костра и улыбаясь в бороду.
