Жанна. Ты, Карлуша, и в самом деле король? Разве англичане ушли?
Дюнуа(выходя из‑за панно слева от Жанны. В этот миг свечи загораются снова и бросают веселые блики на латы и камзол Дюнуа.) Я сдержал свое слово. Англичане ушли.
Жанна. Благодарение Богу! Теперь моя прекрасная Франция стала райской землей. Расскажи мне, как ты сражался, Жак. Ты вел в бой войска? До последнего вздоха?
Дюнуа. Я не умер. Тело мое почивает мирным сном в моей постели, но дух мой с тобой.
Жанна. Но ты дрался по-моему, Жак? Рискуя жизнью и смертью, с сердцем, полным душевного подъема, хоть и смиренным, и лишенным всякой злобы, с одною мыслью о Франции свободной и французах счастливых… Ты воевал по-моему, Жак?
Дюнуа. Я воевал как мог, чтобы победить. Но победа приходила, когда я воевал по-твоему, Жанна. Ты была права, девочка. Может, я не должен был позволять попам тебя сжечь, но я был так занят войной и не хотел лезть в церковные свары. Да и кому было бы легче, если бы нас сожгли обоих?
Кошон. Ну да, вините во всем священников. Меня уже не тронут ваши похвалы и порицания, и потому говорю вам, что мир спасут не священники и не солдаты, а Господь и Его святые. Воинствующая церковь послала эту женщину на костер, но пламя ее костра обратилось в сияние церкви торжествующей.
Часы бьют три четверти. Грубый мужской голос поет солдатскую песню.
Трам пам пам пополам
Солонину я вам дам.
Не тяни кота за хвост,
Поспешай за ней на мост.
Отодвинув занавес, входит довольно разбойничьего вида английский солдат.
Дюнуа. Какой бездарный трубадур научил тебя этой дурацкой песне?
Солдат. И вовсе не трубадур. Мы сами сочинили ее на ходу. Мы не благородные господа и не трубадуры. Наша песня, можно сказать, народная, она от сердца. Смысла чуть, а шагать помогает. Слуга покорный, господа и дамы. Кто тут поминал святого?
Жанна. А ты разве святой?
Солдат. Да, госпожа, прямехонько из ада.
Дюнуа. Святой в аду?
Солдат. Да, ваше превосходительство. Меня отпускают на день в отпуск. Каждый год. Награда за доброе дело, которое я совершил.
Кошон. Негодяй! Неужели за всю свою жизнь ты совершил только одно-единственное доброе дело?
Солдат. Право, не знаю, не считал. Но это дело мне зачли.
Карл. Какое же именно?
Солдат. Да ерунда, сущая ерунда, вы даже не поверите…
Жанна(прерывает его, подходя к кровати, на которую она усаживается рядом с Карлом). Он связал две палочки и дал их одной бедной девушке, которую собирались сжечь.
Солдат. Верно. Кто тебе это сказал?
