Обнадеженные кечкеметцы ожидали во дворе, расхваливая речь своего бургомистра и инициативу сенатора Агоштона, который был в необычайном восторге от самого себя и без устали повторял:
― Ну как? Гожусь я на что-нибудь? Есть, есть тут немного ума, землячки! ― И при этом похлопывал себя по лбу.
Примерно через полчаса Хасан-бек появился снова. Но на этот раз он свирепо размахивал руками, а гневная жирная рожа его была багровее перца.
― Ну что, свиньи! ― еще издали закричал он. ― Нахрюкали на свои головы?
Почтенные господа кечкеметцы, как истуканы, недоуменно уставились на него:
― Ради бога, что случилось-то?
― А то случилось, что вы безмозглые! Ведь надькёрёшская депутация пришла к султану с жалобой, что им-де невыносимо тяжело улаживать свои повседневные дела и нести повинности, поскольку сольнокский и будайский паши находятся далеко от их города. И просили они поэтому создать новый турецкий административный центр поблизости, в городе Кечкемете.
― А мы!.. ― пролепетал Йожеф Инокаи.
― А вы добились у султана обещания, что он откажет надькёрёшцам, с какой бы просьбой они ни пришли. Чтоб вы подохли!
С этими словами бек повернулся и, по турецкому обыкновению, дважды плюнул на землю перед кечкеметцами.
Можно было себе представить досаду посланцев Кечкемета: Лештяк принялся кусать ус, честный Поросноки так и сыпал ругательствами, у Криштона со страха кровь из носа пошла, а старый Инокаи не удержался и заплакал. Что же до господина Агоштона, ― то он, не теряя ни минуты, помчался к телегам, стоявшим у Дуная, забрался на одну из них и укрылся шубой: на бедняжку напал такой озноб, что сто раз можно было простудиться.
― Теперь нам можно и восвояси отправляться, ― нарушил печальное молчание Криштон.
― Подождем решения султана, ― отозвался бургомистр. Завечерело, когда наместник султана, пришедший за ними в сопровождении толмача, привел кечкеметцев в один зал, где вручил им какой-то кафтан и через переводчика передал:
― Это посылает вам его величество падишах. Надеюсь, кафтан вам еще пригодится!
Сенаторы печально смотрели на темно-зеленый бархатный кафтан, украшенный золотой шнуровкой и позументами, образовывавшими всевозможные причудливые фигуры; во взоре господ кечкеметцев можно было прочесть глубокое разочарование: «Только-то и всего?»
Поросноки даже вслух решился высказать свое недовольство, спросив:
― И больше ничего не передавал для нас великий падишах?
― Нет, ничего, ― флегматично отвечал наместник. ― Султан был очень добр к вам, но, дав слово, он вынужден его сдержать. Ведь вы и сами того хотели?
