Пока паша помчался отдавать распоряжения, султан медленно, небрежно сказал что-то толмачу.
― Его величество султан, чью тень оберегает аллах, говорит вам, неверные, что он обдумает вашу просьбу. А пока можете идти и ждать его решения, ― перевел толмач и сделал знак, что аудиенция окончена.
Но почтеннейший Агоштон, видя султана в отличном расположении духа, решил, что наступил час свершить поступок, который навеки запечатлеется в людской памяти. Поэтому он легонько дернул за ментики уже направившихся к выходу товарищей и, обращаясь к переводчику, сказал:
― О всемогущий толмач, правая рука владыки, передай своему повелителю еще одну нашу нижайшую просьбу.
Великий визирь и все присутствовавшие паши и улемы метнули негодующие взоры на безумца. Не меньше были удивлены и господа кечкеметцы. Однако султан, все еще думавший о цветах Кечкемета, улыбался. А коли султан улыбается, то и солнце светит, в трава растет, и даже камни поют, ― словом, все пребывает в наилучшем порядке.
― Ну, чего еще хотите вы, ненасытные? ― по-венгерски обрушился на них тихайский бек Хасан, приближенный Ибрагим-паши. ― Поскорее выкладывайте просьбу. А то нынче еще много других депутаций дожидается приема его величества.
― Вот-вот, ― осмелев, продолжал Агоштон. ― Видели мы в передней надькёрёшскую депутацию и просим его султанское величество: чего бы ни попросили землячки наши, пусть откажет им повелитель!
Хасан-бек засмеялся и сам перевел повелителю правоверных вторую просьбу кечкеметцев. Султан тоже рассмеялся такому странному желанию, еще не встречавшемуся в его практике, и с живостью спросил:
― А в чем причина?
Ответил на вопрос Михай Лештяк:
― Надькёрёш и Кечкемет ― такие же друзья, что Мекка и Меддина, или, проще сказать, ― кошка с собакой…
Султан пришел в великолепное расположение духа, и толмач, улыбаясь во весь рот, сообщил ответ властелина:
― Радуйтесь! Милостивый падишах обдумает ваше первое пожелание и выполнит второе.
После этого кечкеметцы проследовали во двор, на ходу пожелав «счастливого доброго утра» соседям надькёрёшцам, тоже ожидавшим приема. Спустя несколько минут к ним выглянул тихайский бек (которого накануне посетил «смазчик») и, похлопав сенаторов по плечу, с покровительственным видом обнадежил их:
― Ну и счастливчики вы, плутищи! Угодили вы султану, развеселили его. Будьте покойны, все будет по-вашему.
И он удовлетворенно потер руки в предвкушении ста золотых, обещанных ему в случае, если Кечкемет получит собственного турецкого чиновника…
