Пробуждение души героини
Эпиграф к рассказу тесно связан с содержанием X и последующих глав. Соната Л. ван Бетховена названа уже в последнем письме Желткова к Вере Николаевне, затем повторена в записке, оставленной для нее у хозяйки квартиры, наконец музыка звучит в блестящем исполнении Женни Рейтер и помогает Вере почувствовать красоту души Желткова и силу его любви.
Желтков, зная душу княгини Веры, может быть, больше, чем близкие ей люди, был уверен, что она о нем вспомнит, более того он был уверен, что она придет проститься с ним («Если случится, что я умру и придет поглядеть на меня какая-нибудь дама, то скажите ей…»).
Прощание Веры с умершим Желтковым, их единственное «свидание», и его последнее письмо подготовили душевный переворот героини.
Вера принесла Желткову красную розу. И это не случайно подчеркнуто Куприным. Красный цвет для писателя, как отмечают исследователи, – это символ чистой, самоотверженной любви. Вспомним оставленные Олесей для Ивана Тимофеевича «нитку красных дешевых бус». В «Гранатовом браслете» – красный футляр, в котором лежал браслет, «густо-красные живые огни» пяти гранатов. Красная роза – дань преклонения княгини Веры перед самоотверженной любовью Желткова, знак благодарности и глубокого уважения к нему и, может быть, осознания потери.
В финале рассказа Вера чувствует необходимость услышать сонату Бетховена и понять, почему Желтков, который «радостно обрек себя на мучения, страдания и смерть», хотел, чтобы она послушала именно эту музыку.
По воспоминаниям жены Куприна, «Аппассионата» в исполнении знакомой пианистки «потрясла» писателя, что подтверждают его слова: «Музыка, какая великая и жестокая сила… Она, помимо воли человека, будит в нем забытые воспоминания и чувства, заставляет страдать или плакать от восторга».
Шесть музыкальных фраз из бетховенской бессмертной сонаты сочетаются у Куприна с шестью строфами стихотворения в прозе, каждое из которых заканчивается словами, взятыми из молитвы и обращенными в прощальном письме к княгине: «Да святится имя Твое». Эти слова становятся рефреном заключительной части рассказа.
Интересно, что «Аппассионата» рождает в воображении Веры не музыкальные образы, а слова, которые «совпадают» с музыкой, но принадлежат как бы самому Желткову: «Я не причиню тебе горя… Я ухожу один, молча, так угодно было Богу и судьбе…» Вера словно принимает в свое сердце все, что перенес он. Ее слезы – слезы запоздалого раскаяния, просьба простить за равнодушное отношение к его любви. Читатель чувствует пробуждение души княгини Веры: сама природа сочувствует ей, а «удивительная музыка, будто подчиняясь ее горю», продолжает говорить его словами: «Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся…» Музыка помогает Вере все понять и почувствовать себя прощенной («он меня простил теперь»).
