– Если и есть, то совсем чуточку. Теперь я вдвойне счастлива: у меня два Королька. Одного я люблю. А второго – надеюсь полюбить.
– Но не сильнее, чем меня. Я ревнивый, – и еле слышно он добавляет: – Надеюсь, у нас сегодня будет замечательная ночь?
– А ты почему шепчешь? – улыбается Анна.
– Так ведь он слышит, – Королек лукаво кивает на котенка, отползшего от миски и лежащего возле стены клубочком серой шерсти.
Они поднимаются. Королек обнимает подругу и говорит ласково, словно прося за что-то прощения:
– Теперь нам будет еще лучше, правда?
И она понимает, что этим крошечным беззащитным существом Королек пытается заменить отсутствующего в их жизни ребенка, и сердце ее дрожит от нежности и любви.
* * *
Прежде на меня со стен комнаты и спальни глядела только дочь Анны, девочка-самоубийца, и в ее глазах я читал такую скорбь, что становилось не по себе. Теперь к ней добавилась Неизвестная.
Едва захожу в комнату – натыкаюсь на полупрезрительный взгляд. Алые губки вот-вот раздвинутся, чтобы спросить с издевкой: «Что, горе-сыч, слабо тебе решить задачку, которую я загадала?»
И вся она такая ядреная на питерском морозце (персик, вах!), подтянутая – грудки вперед, под облегающим пальтецом соблазнительное тельце… Да, пожалуй, появись она в наше время в натуральном своем виде, не уверен, что сумел бы устоять.
Подступаю к ней вплотную. «Кто ты, милая? Продажная девка или Анна Каренина? И что в твоем взгляде – бесстыдный призыв самочки или гордые невыплаканные слезы? По виду ты (не обижайся) – расфуфыренная фифочка, пижонка и стерва, а кто на самом деле? Поди разбери…»
Произнеся мысленно таковы слова, вытаскиваюсь во двор, засовываюсь в свою машинешку, с которой в последние годы сросся так, что не разрубить, и направляю «копейкины» колеса к художественному салону.
Салон – сказано слишком круто. Скромный зальчик, стены сплошняком обвешаны полотнами. Есть тут и гламурные штучки-дрючки, вроде тех, что продаются на нашем «арбате», только повыше качеством (Сверчок, прости!), и бешеные мазюки, которые я понять не в состоянии – должно быть, в силу своего невежества.
«Неизвестная» – насколько могу судить – выделяется сильно. И стильно. В тяжелой резной раме она выглядит просто шедевром, честное пионерское! Но не это главное, ребята. Лицо на картине действительно другое. И я тотчас узнаю его.
Это актрисуля, шестая жена Ионыча!
К раме присобачена бумажка, на которой печатными букавами выведено название картины: «Моя Неизвестная», имя автора: Сергей Ракитский и цена с пятью нулями. Ну да здесь, как я уразумел, дешевое – в смысле стоимости – не выставляется.
