Королек удаляется на кухню, оставив женщин наедине, – если не считать Данилку, который отважно разгуливает по комнате и то и дело шлепается на пол, после чего Наташа берет его, ревущего, захлебывающегося слезами, на руки и утешает.
«А ты сдала, – думает Наташа об Анне. – За три года, что мы не виделись, ты точно перешла какую-то грань. Тогда была красавицей хоть куда, хотя и не слишком молодой. А теперь над верхней губой кожа собралась мелкими складочками. И волосы не вьются, как прежде. И стала больше сутулиться. Но еще откровеннее выдают тебя руки. Неужели Королек не видит этого?»
На миг в ней вспыхивает прежняя ревность – и гаснет. Оттого, должно быть, что в глазах Анны нет прежнего блеска. «Несладко тебе живется. Еще бы, каждый день трястись, ожидая, что молодой муж найдет себе другую, помоложе и посвежее».
– Я могла родить сына. Как ты, – тихо говорит Анна. – Он бы подрастал, становился юношей, мужчиной… Почему я тогда не послушалась Королька! – в ее голосе такое отчаяние, что Наташа чувствует к ней почти сострадание. – Теперь уже поздно… Поздно…
Когда садятся обедать, Королек небрежным кивком головы указывает на репродукцию «Неизвестной» и интересуется у Наташи:
– Как она тебе?
– Если спрашиваешь о картине, то она, по-моему, почти гениальна. Что касается самой Неизвестной… Лично я от нее не в восторге. Есть в ней нечто пошловатое, базарно-ресторанное. Причем, взгляните, она явно не худышка. Кстати, и Анна Каренина – а существует мнение, что Неизвестная – в какой-то степени ее портрет, – была довольно-таки упитанной. Если сомневаетесь, перечитайте роман, убедитесь. Это тип того времени – женщина-пироженка. Сегодня роковые дамочки с округло-холеными мордашками уже не в моде. У нынешних фотомоделей лица худые и жесткие. Какой век, такая и красота.
– Как, по-твоему, сумел бы кто-нибудь из наших городских художников сделать качественный дубликат этой картины? Хотя бы голову Неизвестной нарисовать.
– Извини, но зачем тебе это знать?
– Да так, – пожимает плечами Королек, делая наивные глаза, – к слову пришлось.
«Не умеешь врать, милый, – думает Наташа, – зачем-то тебе это нужно, и не просто так позвал ты меня в гости». Но вслух говорит раздумчиво:
– Мастеров пять такого уровня у нас, пожалуй, найдется… Вспомнила! На днях я видела копию «Неизвестной». Автор местный, Сергей Ракитский. Он, кстати, входит в эту «великолепную пятерку». Впрочем, мне его работы малосимпатичны, чересчур зализанные. Но обывателю, особенно женщинам, наверняка нравятся: «Ах, как тонко выписаны кружавчики!..» Так вот об этой копии. Исполнено блестяще. Чувствуется школа, великолепно поставленная рука… Но. Лицо на полотне – иное, чем на картине Крамского. Нет, сходство определенно есть, и все же…
