Пан откровенно презирал приятеля, считая себя неизмеримо выше этого ничтожества – хотя бы потому, что, в отличие от Скунса, имел нормальную сексуальную ориентацию. И Скунс, унижаемый всеми, не имевший уже ни капли гордости, принимал это пренебрежение как должное.
Почувствовав около месяца назад недомогание, Пан, кашляя, сказал матери сквозь зубы:
– Что-то мне плоховато.
– Сыночек, у тебя что-то болит? – всполошилась мать.
– Закудахтала, курица. Ну, горло болит. И вроде как температура.
Мать уложила его в постель и вызвала врача. Явилась тучная докторша из районной поликлиники, осмотрела зев, прописала лекарства от ангины. Через какое-то время вроде бы отпустило, но ощущение болезни осталось, точно он горел изнутри. Начались головные боли, появилась стариковская отдышка. Как-то Пан обмолвился о своей странной хвори Скунсу.
Порасспросив о симптомах, маленький хилый Скунс сказал с обычной приниженной улыбочкой:
– Я, конечно, не врач, но мне рассказывал… так, один знакомый… – Он покраснел, точно засветившись изнутри: речь шла об одном из его клиентов. И робко, испуганно глядя на Пана блестящими глазками пойманного зверька, пролепетал: – Тебе бы на СПИД провериться. Если хочешь, я разузнаю, куда сходить надо.
– Ты что, охренел? – Пан помертвел от испуга. – Какой еще СПИД?
Но непонятная болезнь прогрессировала. Пан уже с трудом поворачивал шею, точно кто-то невидимый сдавливал ее, сковывая мышцы. Преодолевая отвращение и страх, Пан попросил у Скунса адрес. Сдал анализы, узнал, что болен, и впал в прострацию. Ему мягко объясняли, что теперь он находится в особой группе и может вступать в половой контакт только с носителями той же болезни… А он, ничего не соображая, только качал коротко остриженной плоской головой.
Потом целый день бесцельно шатался по центру города, заполненному народом, в основном, пацанами и девчонками. И маниакально думал и думал только об одном: заразила его самая первая проститутка. Он тогда попытался воспользоваться презервативом, но она засмеялась, падла: «Маленький, кто же с резинкой трахается? Это все равно что целоваться в противогазе». А он, пятнадцатилетний подросток, постеснялся настоять на своем… Тварь! Если б она снова попалась ему, придушил бы на месте!..
Он брел как во сне, разговаривая сам с собой. Потом сел на скамейку и застыл, не двигаясь. Вернулся домой ночью.
– Где же ты был? – всплеснула руками мать. – Я так волновалась!
Не отвечая, ударил ее ногой в живот, потом принялся таскать за волосы. Она дико визжала, кричала: «За что?» – «За то, что родила, сука!» – в ярости орал он. Натешившись, заперся в своей комнате и улегся на кровать. Мыслей не было, он вообще не любил да и не мог долго сосредоточенно размышлять. Включил на полную мощь музыкальный центр, и развеселая приторная попса понесла его за пределы бытия.
