Чтобы окончательно забыться, она, сопя и всхлипывая, включает телик. Прокрутив несколько программ, останавливается на местной. С громадного плоского экрана к нам обращается известная в городе личность – владелица центра красоты и (по совместительству) городская депутатша. Ее коронная тема – обездоленные дети и старики, и в народе ее именуют Плакальщицей. Вот и сейчас она вещает о том, как бедствуют позабытые всеми пенсионеры. Ее гладкая журчащая речь – соединение ходульной патетики и на удивление неподдельной боли.
– А ведь точно! – воздев указательный пальчик, восклицает Нинка, в ее голосе звенят чистые слезы жалости. – Мое горе – еще полбеды. Подумаешь, потеряла изменщика-муженька. И хрен с ним! Разве сравнить мои страдания с ихними. Вот кто действительно мучается. А за что? Всю жизнь вкалывали, воевали, ничего для страны не жалели, а теперь никому не нужны. Молодец, Плакальщица, даже мою очерствелую душу прошибла. Так. Завтра же найду какую-нибудь нищую старушенцию и стану помогать!
Несчастная неведомая старушка! Представляю, как Нинка задолбит ее своим милосердием.
Укладываюсь на могучий кожаный диван в гостиной, стараниями Нинки превращенный в широкое ложе. Сама она шлепает в супружескую спальню, но минут через пять прибегает, присаживается на краешек дивана:
– Не могу! Мне кажется, он рядом лежит!
В ее глазках-шариках топорщится ужас. Еще с полчаса что-то бормочем заплетающимися непослушными языками. Задремываю, неуклонно качусь в сон – и вздрагиваю от телефонного звонка.
– Кого черт принес? Меня нет, – бурчит Нинка.
Телефон упрямо продолжает тирлиликать. Взбешенная Нинка, матерясь, топает в прихожую и вскоре возвращается, еле передвигая ноги.
– Что случилось, Нин?
Повалившись на меня, она только мычит, обхватив руками встрепанную голову. Кое-как выбираюсь из-под нее, мчусь на кухню, лихорадочно рыскаю по шкафчикам, нахожу бутылку коньяка.
Залпом осушив рюмашечку, Нинка обретает способность соображать и связно произносить слова.
– Натка, мне угрожают!
– Кто?
– Понятия не имею. Мужской голос. Говорит: «Если не хочешь, чтобы с тобой поступили как с муженьком, делись». Спрашиваю: «Кто звонит?» А он отвратно так засмеялся и отключился. Натка, я теперь не усну. А если они придут сегодня? Будут меня пытать и убьют! Натка! Я им все отдам! Плевать мне на деньги, на магазины. Жизнь дороже. Позвони своему Корольку, – не совсем логично добавляет Нинка, – он должен меня защитить!
