Глава 2
А за окошком месяц май и Соболев Матвей
Самый гнусный, мерзкий и пакостный месяц в году – месяц май! Может, кто-то станет спорить: отчего ж так, когда солнышко пригревает, травка зеленеет, птички-цветочки. Так в этом же и есть главная майская подлючесть! И солнышко, и птички, акации белые-белые, и легкие лепестки осыпаются, как конфетти. Каштаны выметнули пушистые свечки, молодая травка такая аппетитно-зеленая, что хочется немедленно стать козой. А ты пишешь четвертную контрольную. Потом семестровую. Потом годовую. «При таких тематических в году по химии получается полная катастрофа! Тебе нужно пересдать как минимум две темы!» Пересдать? Пересдать! А-а-а-а! Убейте меня, кто-нибудь добрый и милосердный!
Но даже на фоне общей ежегодной пакостности мая месяца самый ужасный, отвратный, подлый, издевательский и сверх-над-супер-блинский – месяц май в девятом классе! Потому что экзамены! Какие птички-бабочки? Какие робкие намеки родителям насчет съездить куда-нибудь «на майские»? «Хочешь, поезжай на дачу… только учебники с собой возьми, к экзаменам готовиться!» А-а-а-а!
И ведь готовишься! В распахнутое окно врывается головокружительный аромат цветущей липы, а ты зубришь, потому что стыдно завалить эти проклятые экзамены: ну что ты, глупее всех, другие сдают, а ты не можешь? Такая вот добровольно-принудительная майская каторга.
А если ты еще и рвешься на части между учебой и работой в знаменитом детективном агентстве «Белый гусь», да к тому же нежелательный, но очень настойчивый поклонник образовался, то жизнь становится черной и противной, как осенняя слякоть, и мрачной, как… вон как Федька Потапов, который только что английский завалил! И то, что сама сдала на «отлично» – не помогает! Кисонька Косинская с тяжким вздохом ткнулась лбом в оконное стекло.
Дверь класса распахнулась, и в коридор вывалилась встрепанная Мурка.
– Все! Все-е-о-о! Этот кошмар закончился! Хоть этот, – совершенно по-кошачьи жмурясь от счастья, выдохнула она. – Мотаем из этого страшного места и больше никогда-никогда в жизни сюда ни ногой! Ну, или хотя бы целое лето! Чего стоишь, пошли. – Мурка легкомысленно забросила сумку на плечо, шагнула к школьной лестнице…
Кисонька молча указала пальцем в стекло. Мурка глянула… и привалилась к подоконнику, будто ее не держали ноги.
– А если оно и тут запоет? – охнула она.
– Оно – может, – согласилась Кисонька.
На школьной спортплощадке сидел Матвей Соболев.
– Ну, по крайней мере, он не вооружен, – имея в виду отсутствие микрофона, оркестра и собольей безрукавки, неуверенно отметила Мурка.
