— Вот я о чем. Об этих…
— Итан, что это за хрень?! Несчастный случай? Господи!..
— Несчастный случай? Да какая, блин, разница… Озоновые дыры. Бутерброд с колбасой, который я съел в третьем классе. Просидел на час больше нормы перед видеотерминалом русской сборки. В общем, у меня воспалились все родинки. Их вырезали. Может, навсегда, может, и нет.
Я хотел отвернуться. Итан возмутился.
— Блин, ты меня обижаешь!
Он вскочил и сел на столик спиной ко мне. Я долго не мог отвести глаз от этой био-каши из хлопка, пластыря, крови и лимфы, прилипшей к коже, как морские желуди к кораблю.
— Дэн… — начал Итан.
— Ну.
— Ты должен их содрать.
— Да?
— Мне больше некого попросить. Понимаешь?
— Некого?
— Некого.
Я все смотрел на его спину.
— Неделю назад док наделал во мне дырок, как гольфист в грине. И никто из вас, дураков, даже не спросил, почему я поехал к дерматологу. Никто не спросил. И мне было некому рассказывать.
— Господи, Итан… Мы думали, ты к дерматологу по поводу перхоти.
— У меня перхоть?!
— Ну, м-м-м, не то чтобы много…
Я тронул бинты. Они хрустели, как кукурузные хлопья.
— Говоришь, у меня перхоть?
— Итан, обсуждать болезни — то же самое, что говорить о зарплате. Так не принято.
— Ладно… Ну, ты хоть снимешь с меня это все? Чешется. Болит.
— Да, конечно.
Он принес с кухни бутылку перекиси, спирт и тряпочки, нарезанные из старых футболок.
Итан сидел на кофейном столике, а я снимал один кровавый ком за другим, щелкал ножницами, отдирал пластырь и ужасался, как много из Итана вырезали.
Мы разговаривали. Оказывается, дерматология за последние десять лет очень продвинулась.
— Вставят тебе в организм маленькую видеокамеру и скажут: вот как ваш прыщ воспринимает мир. А камера смотрит прямо из прыща.
Я спросил Итана, что с ним теперь будет.
— Ш-ш-ш, приятель! В меня вселился дьявол, но будем надеяться, что его изгнали.
Когда я наконец снял всю вату и пластырь и использовал все тряпки, спина Итана выглядела как луна в кратерах, багровых и распухших. Я подсушил швы маленьким феном; когда я выключил фен, то шум не прекратился. Итан сгорбился и тяжело сопел.
Вот уж не думал, что буду жалеть Итана.
— Дьявол в тебе, дьявол во мне, — сказал я и обнял его сзади, как можно осторожнее.
Итан застонал. Это был не сексуальный стон, а звук, который издает человек, когда находит что-то ценное. Что, как он думал, потерялось навсегда.
Мы легли на диван. Я обнимал его за грудь. Он дышал все глубже и медленнее.
— Вы с Карлой занимаетесь этим, как его, шиацу?
