— Да, когда знаешь, в чем дело, — согласилась она.
К ним присоединился мрачный генерал Горас. Коттрел посмотрел на него, и его охватило предчувствие.
— Что случилось?
— Мы потеряли тысячу семьсот человек на этот раз. И еще несколько сотен погибнет от ран. Почти в три раза больше, чем в прошлый раз.
— Это потому, что нападали женщины, — сказал Коттрел. — И потому, что они нападали со стороны болот. Генерал, мне кажется, вам надо пойти с нами.
Генерал Горас не продемонстрировал особого желания.
— Вы собираетесь допрашивать пленных?
— Да.
— Мое присутствие обязательно?
— Нет, конечно, но я думал…
— Я солдат, Коттрел. Вы хотите получить от них информацию, не так ли?
— Таковы мои намерения.
Горас кивнул и пошел прочь, не оборачиваясь.
Линн нахмурилась.
— Вы собираетесь их пытать?
— Я собираюсь, узнать у этих пятнадцати все, что они знают. Во что бы то ни стало.
— А вы уверены, что они это знают?
— Должны знать. Нельзя заставить людей расстаться с жизнью просто так.
— Почему бы не использовать наркотики?
— Естественно, — сказал он мягко, — сначала мы используем наркотики, детекторы лжи и прочее.
Она была очень молода. Она пыталась сделать вид, что враг всегда враг, и ей все равно, умрут они быстро или медленно, но она вздохнула с явным облегчением, когда он сказал, что собирается использовать наркотики.
«Очевидно, — подумал Коттрел, — она верит, что наркотики помогут».
На корабле, возвращавшемся на Бету, находилась только Девушка и команда.
И неожиданно для себя она почувствовала себя одинокой.
Ее любовник, один из членов команды, хвалившийся своей сексуальной силой, устал удовлетворять ее непомерные желания. Наконец, он сказал ей:
— Ты, должно быть, самая уродливая из всех женщин, которых я когда-либо видел.
Девушка никогда не отличалась быстрой реакцией при разговорах с обычными людьми.
— Ты белесая, землистая, жирная, — сказал он жестоко. — Ты живешь в темноте. Ты…
Решив морально уничтожить ее, он делал это с изобретательностью и быстротой, далеко превосходящими его возможности, ведь он был всего лишь необразованный механик.
Внешне она никак не отреагировала на оскорбления, она даже не пошевелилась. Вся Шестерка, за исключением, может быть, Воина, давно уже научилась сражаться, используя нечто совсем иное, чем свои уязвимые тела. Даже когда механик ушел, она оставалась неподвижной.
Она была особенной. Разве этот дурак не понимал? Конечно, он знал. Все знали. И все же, он в своем мужском высокомерии думал, что может безнаказанно так разговаривать с ней.
