* * *
Острословие знаменитого генерала Ермолова известно. Когда еще он, будучи молодым гвардейским полковником, командовал батареей гвардейской артиллерии, раз во время смотра, сделанного артиллерии главным ее инспектором графом Аракчеевым, лошади под одним из орудий как-то замялись, испугавшись чего-то и не хотели принять с места, а стали на дыбы, бросались в сторону и порвали постромки. Аракчеев, не любивший Ермолова и не умевший говорить деликатно с подчиненными или с зависевшими от него, нашел нужным раскричаться на командира батареи, суля ему гауптвахту, а всей прислуге, в особенности ездовым – палки. Ермолов, держа руку у козырька кивера, с покорным видом, но с язвительной улыбкой, сказал: – «Уж такая наша судьба, ваше сиятельство, чтобы терпеть от скотов».
* * *
Имя русского генерала Ивана Никитьевича Скобелева пользуется между нами, русскими, большою популярностью. Происходя из сдаточных однодворцев[53] Курской губернии, он достиг чина генерала-от-инфантерии и умер комендантом Петропавловской крепости в С.-Петербурге. Он, как умный и благородный человек, не боялся нимало вспоминать о своем происхождении и говаривал, что ни одна чухонская лошаденка не свезла бы того воза, на который сложены бы были те палки, какие в былые времена была переломаны на нем. Это, впрочем, была гипербола, потому что, сколько известно из его биогpaфии, Скобелев отличался необыкновенной рачительностью к службе и был весьма еще молодым, как грамотный, произведен в прапорщики. Император Николай Павлович очень любил генерала Скобелева и ценил его за заслуги и его преданность престолу и России. Он нередко запросто обедал у государя в Зимнем дворце и удостаивался такого внимания, что нарочно для него подаваемы были щи русские настоящие, сальник с кашей и колбовый пирог[54]. Иван Никитьевич с трудом умел воздерживать свою солдатскую откровенность, подчиняя ее условиям придворной утонченности. В особенности он любил защищать какое-нибудь мнение, а государь находил удовольствие заставлять его высказывать эти мнения с свойственною ему оригинальною резкостью и откровенностью, никогда не дружившею с придворной атмосферой. Раз как-то разговор был наведен на арестантские роты, нововведение, очень занимавшее в то время императора. Скобелев, как антагонист основной идеи этого учреждения, пустился в довольно энергичный диспут, заставивший уже лукаво улыбнуться двух или трех царедворцев, обедавших тут же. Улыбки эти не укрылись от проницательного глаза государя; он нахмурился. Тогда Скобелев, только что принявшийся за пирог с шампиньонами, обратясь к Николаю Павловичу, сказал: «Виноват, государь, может быть старый солдатина и заврался. Он ведь следует русской поговорке: «хлеб-соль ешь, а правду режь». Тогда государь, указывая слегка вилкою на шампиньонный пирог на тарелке перед Скобелевым, сказал: «Есть, Иван Никитич, и другая поговорка: «ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами».
