. Однажды, прогуливаясь за городом, король увидел на поле крестьянку необыкновенного роста, дородную и красивую. Гигантофил-монарх, полюбовавшись таким редким произведением роскошной натуры, спрашивает крестьянку – замужем ли она? – «Нет, ваше величество, я девушка… – «Лучше не надо!.. погоди», – Потом вдруг вынимает карандаш и пишет. – «Слушай! немедля ни минуты отдай это письмо гвардейскому капитану первой гренадерской роты». – «Очень хорошо, ваше величество!» – «С Богом!» – Оставшись одна, бедная крестьянка подумала на досуге о своем приключении, и по робости, или по предчувствии, а может быть и потому, что не хотела оставить своей работы, отправила с письмом дряхлую и беззубую свою соседку. Старуха исполнила ее поручение. Что же было написано в письме? Повеление тотчас же обвенчать подательницу с Фортманом, одним из caмых пригожих и статных гренадеров королевской гвардии, Офицер изумился; гренадер был в отчаянии, а старуха не знала, во сне, или наяву творятся о нею такие чудеса. На другой день король велел представить к себе молодую и прекрасную чету. Предоставляем читателям судить об его удивлении и изумлении.
* * *
Фридрих Великий имел при себе весьма преданного камердинера, который, однако, был очень неловок во французском языке, почему король нанял для него особого педагога. Спустя долгое время, Фридрих спросил его научился ли он французскому языку? – «Как же, ваше величество», – отвечал камердинер, и в доказательство своего знания назвал по-французски: осла, быка, свинью и проч. Фридрих улыбнулся и сказал: – «Весьма похвально, что ты наперед осведомился о названиях своих друзей».
* * *
Покорив Силезию, Фридрих Великий занялся разведением яблонь, фиговых деревьев и винограда. Страсть к садоводству на время заглушила страсть к войнам; но плоды как-то туго разводились на новой почве, и это чрезвычайно огорчало садовника-воина. – «Странно, – сказал он однажды князю де Линь, – есть у меня и виноградники и фиговые деревья, а до сих пор нет ни одной ягодки». – «Это оттого, ваше величество, что у вас растут только лавры», – отвечал француз.
* * *
Там, где теперь стоит в Берлине королевская караульня, лет за 50 до того была казарма, возле которой лепилась небольшая лавочка, где продавались колбасы, ветчина и водка для солдат. Между этой колбасной и дворцом, против которого она находилась, были некоторый отношения своего рода. Именно, каждое утро, когда добрый король Вильгельм отворял свое окно, чтобы узнать, каков воздух, колбасник, выглядывая в то же время из своей лавочки, почтительно снимал с головы ермолку. Когда же задумали выстроить новую караульню, колбаснику было объявлено, чтобы он убирался вон с своею лавчонкою, потому что при новом богатом строении не могла существовать рядом бедная лавчонка. Лавочник вспомнил тогда о своем высоком покровителе и решился писать королю. Он расспросил, как пишутся подобный просительные письма, и получил совет написать как можно короче, потому что король терпеть не мог многословия. Колбасник, проникнувшись советом, написал: – «Там строят караульню, где же будет колбасная?» – Король отослал письмо назад, переставив только слова «там» и «где», чрез что вышло высочайшее повеление: – «Где будет караульня; там же и колбасная».
