И тут она с откровенным вызовом поступила в услужение к старому капитану Бродерсену на маяк.
Уж верно, она знала, зачем ей это понадобилось, но, когда Абель в своей моторке отвозил ее на маяк, она, прощаясь с родителями, не пролила ни слезинки. Я ведь не за тридевять земель уезжаю, всего только на маяк.
На маяке она вела себя достойно во всех отношениях, экономила каждый грош, чтобы тем верней подольститься к старику Бродерсену, а по отношению к Абелю была исполнена понимания и вообще держалась как мать. Просто на диво хорошо держалась. Ведь смешно же было подозревать, что она готова выйти за человека, который сорока годами ее старше. И разве ему не предстояло вскоре уйти на пенсию и, возможно, прожить остаток своих дней в маленькой избушке на берегу? Паренек Абель — он еще ребенок, этого она и в мыслях не держала и даже вроде остерегалась. Ясное дело, им доводилось разговаривать, обсуждать всякие повседневные дела и вопросы, но о большем он ее не просил, а она, может, больше и не позволила бы.
— Трудно приходится вам, морякам, — говорила она. — Все время кругом одни мужчины. Могу себе представить. Днем еще куда ни шло, но вот ночью…
— Да, — сказал Абель.
— Конечно, вы свое наверстаете, когда сойдете на сушу, но это ведь не выход.
— Да, — сказал Абель.
Лолла поднялась, поставила ногу на стул и начала подтягивать чулок. И уж так она к нему по-матерински относилась, что спокойно пренебрегала его пылкими взглядами. Потом она повторила тот же маневр вечером, при свете, и тогда Абель положил руку на ее бедро.
— Это что значит? — с улыбкой спросила она.
— Ничего.
А старик тем временем сидел в башне, и его вдруг одолела тревога. Куда это годится, чтоб он торчал у себя на верхотуре и показывал карточные фокусы для собственного развлечения, а молодежь тем временем Бог знает чем занималась внизу? Надо самому поглядеть.
— Нечего тебе с ним заигрывать, — сказал он.
— С кем с ним? С мальчиком, что ли? — спросила она.
— Да, нечего тебе с ним заигрывать. Пусть уезжает.
— По мне, хоть сейчас. Он, правда, обещал выучить меня водить моторку.
— Лолла, не пойми меня превратно, я тебе в дедушки гожусь, но только с ним ты больше не заигрывай. Эти парни такие сумасброды…
Лолла улыбнулась:
— Ну, коли так, вы еще тоже в самой поре для заигрывания, как и заведено здесь, на маяке.
Он окинул ее взглядом с ног до головы: уж не потешается ли она над ним?
— Ни тебя, ни твоих родителей на свете не было, когда я уже был женатый человек, — сказал он покровительственным тоном.
