– Да ладно, – недоверчиво проговорила Марина Аргунова. – Может быть, отряд полицейских залег где-то неподалеку в засаде?
– Ага! – подхватил я с иронией. – Подтянули танки, бэтээры, пушки и заняли круговую оборону вокруг отеля «Коралл Бич». Ерунда все это, – махнул я рукой, начисто отметая предположения полной девицы. – Бросили они нас.
– Ой, только не надо нагнетать атмосферу! После визита полиции мы все вроде бы успокоились, а ты опять нас будоражишь, – покривившись, с презрительным видом проговорил Максим. – Все будет в порядке, Азиз знает, что отель находится под колпаком полиции, и больше сюда не сунется.
Я хлопнул в ладоши и со слишком уж смиренным видом и покорностью, чтобы это могло соответствовать истинному состоянию моей души, проговорил:
– Хорошо, в таком случае прошу простить меня за то, что побеспокоил вас, я вас больше не задерживаю, можете идти по своим номерам.
Максим с готовностью было приподнялся, но я, взглянув на него, холодно продолжил:
– Только я посмотрю, что ты запоешь, когда Азиз сегодня ночью ворвется в твой номер с несколькими отморозками и начнет глумиться над твоей женой у тебя на глазах и требовать деньги, которые он отдал Валентину.
Ксения сурово глянула на мужа, явно она была главой семьи, и тот покорно сел.
– Хорошо, Игорь, что ты хочешь? – как-то устало проговорила Наталья, не обращая внимания на нашу с Максимом перепалку – она, очевидно, прекрасно понимала всю серьезность нашего положения.
Я вроде бы особо не претендовал на власть в этом коллективе, но ее, кажется, признали. Наконец-то беседа начала принимать нужный оборот, и мне задали вопрос, которого я ждал.
– Я хочу, – проговорил я твердо и внушительно, – изобличить вора и убийцу, и если вдруг Азиз нагрянет сюда со своими дружками, сдать ему преступника. Пусть он с ним и разбирается.
– Ну что ж, вполне разумное желание, – согласилась со мной Ксения.
– Но как его можно изобличить? – усомнилась в моих сыскных способностях Марина.
Я перевел взгляд на нее.
– Проверить алиби каждого из нас на предположительный момент убийства.
Сидевшая молчком тихоня Люба пошевелилась и подняла опущенную в течение всего нашего разговора голову. (Планшетник у нее на коленях был выключен, но она по привычке все время пялилась в него.)
– Но почему ты думаешь, что преступление совершил один из нас? – негромко спросила она и захлопала своими выпуклыми рыбьими глазами.
На языке у меня вертелась фраза: «Да потому что вчера вечером Валентин и босс Азиза разговаривали на русском языке и понять из разговора, что на следующий день в номере Погребнова будет крупная сумма денег, мог только знающий «великий и могучий» человек». Но если бы я так сказал, то во всеуслышание признался бы, что именно я и являюсь тем самым человеком, кому было известно о деньгах, а следовательно, и являюсь убийцей и вором. Потому я проговорил довольно расплывчато:
