Мне пришлась по душе такая красивая жизнь, но все же пора было остепениться и где-нибудь осесть. Нефтяной магнат Эдвин Поули (один из корпусов Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе назван павильоном Поули именно в его честь) хотел, чтобы я баллотировался в калифорнийскую законодательную палату. «Я не прочь видеть тебя в Сакраменто», – заявил он мне как-то. Я не понимал почему, ведь зарплата составляла всего девятьсот долларов в год. Но потом я заметил, что у троих моих знакомых парней, работавших в этом секторе, есть красивые дома и лодки, стоявшие в гавани. «Неплохо», – подумал я.
И стал посещать всевозможные политические приемы и неформальные встречи. Одна из них проходила в баре, который располагался в деловом районе Лос-Анджелеса, принадлежавшем парню по имени Джо. Ему же принадлежал боулинг.
Мы встречались там как минимум раз в месяц, иногда два. На ужин всегда подавали тушеную оленину. Джо обычно наливал нам что-нибудь выпить, а потом говорил: «Первая сегодня». Возможно, это была уже сотая рюмка, но он всегда говорил «первая». Я расспрашивал его об оленине, и он объяснял, что пара представителей городской управы ездили в Гриффит-парк с винтовкой 22-го калибра и привозили ему столько оленей, сколько он просил.
Пили все, но я не хотел напиваться, я хотел слушать. Из разговоров я узнал, что для людей, облеченных властью, я всегда буду лишь голосом на выборах. В то время остро стоял вопрос о принятии закона о том, чтобы огородить все нефтяные вышки – их было довольно много в Южной Калифорнии. Такой проект стоил бы миллионы. Мне следовало проголосовать против этого, и в результате я бы получил кое-что в конверте. Тогда-то я и начал связывать между собой очевидные вещи и понял, откуда у этих парней такие красивые дома и лодки. Получить все это, оставаясь честным человеком, было невозможно, ну или по крайней мере не так просто. Не исключено, что меня бы даже выбрали на какой-то хороший пост, но в этом случае мне пришлось бы сделать то, что они хотели. Я счел подобное поведение недопустимым ни с точки зрения морали, ни с точки зрения моих личных убеждений.
Я считаю, что при принятии такого рода решений нужно помнить о своей репутации и прислушиваться к голосу совести. Я решил проявить твердость и отказаться.
Но как же мне тогда обеспечивать семью и, в частности, детей, которых мы планировали?
Мне претило быть политической пешкой, но мысль о том, чтобы быстро разбогатеть, будоражила мне кровь.
