Подъехав к дому, он остановил машину, сказал Теннембауму, чтобы тот подождал его несколько минут, и, не дождавшись ответа, вошел в дом. Он собрался быстро и в полной тишине: паспорт, несколько тысяч новыми деньгами, пятьсот долларов, которые он не успел разменять, брюки, рубашка — положил все в пластиковый мешочек из-под продуктов. Крадучись, вышел из дому, будто он был здесь чужим, не взглянув ни на мать, ни на младшую сестру.
Рамиро сел в машину и поехал к центру. Уже двадцать минут пятого, и, как ни старайся, он будет на границе только днем. Но если он вообще хочет добраться туда, нельзя больше терять времени. Он устал, все осточертело ему, хотелось спать, будущее пугало, как ни старался он о нем не думать. Но в глубине души он чувствовал себя беглецом, убийцей, которого будут искать вдоль всей границы. Даже Парагвай не был верным убежищем, но больше ехать некуда. Надо пересечь Парагвай, а потом спешить в Боливию, в Перу, на Амазонку. Хоть к черту на рога, сказал он себе, но надо действовать немедленно.
Рамиро резко затормозил на углу улицы Гуемес и проспекта Девятого июля.
— Вот и приехали, доктор. Теперь говорите, куда вас подкинуть.
— А сам-то ты куда едешь? — Голос Теннембаума прояснился.
Рамиро подумал, что тот воспользовался минутным ожиданием и вздремнул. Или успел помочиться, что пьяным всегда полезно.
— Я еду ловить рыбу.
— В такой час?
— Послушайте, старина, давайте на этом кончим, ладно? Я поеду, куда мне вздумается, и уезжаю сию минуту, понятно? — В конце концов, ясно, что он никогда больше не встретится с Браулио Теннембаумом. Наоборот: он постарается отъехать от него как можно дальше, так как погоню за ним организует именно этот человек, когда через несколько часов обнаружит труп своей дочери.
— Ты меня не оставишь, — холодно сказал доктор.
— Что у вас на уме? — спросил Рамиро со страхом, осторожно, но голосом звонким и суровым.
— Будем продолжать пить. И разговаривать.
— Послушайте, вы хотите того, чего я совсем не хочу. Вылезайте.
— Ты меня не оставишь, мать твою растак, — медленно проговорил доктор ледяным тоном. — Ты думаешь, я не видел, как ты вчера смотрел на Арасели?
