— Ты еще только должен по-настоящему осознать себя волком. Ты еще только должен озвереть настолько, чтобы не ты людей, люди тебя сторонились, избегали. И вот тогда, лишь тогда, почувствуешь себя сильным и свободным, абсолютно свободным. От страха и угрызений совести. От необходимости трудиться за гроши и поклоняться их идолам; служить и подчиняться.
— Да уж, свободным… — окончательно помрачнел Волк.
— Так чего ты хочешь? Гнить в земле, как эти милиционеры, форму одного из которых надел?
— На меня надели, — пробубнил Волк.
— Неблагодарная тварь, — презрительно процедил фон Тирбах. — Мы во второй раз спасли тебе жизнь. И после этого ты еще смеешь выражать недовольствие.
— Он прав, — миролюбиво объяснил Волку Курбатов. — Но я не стану ни наказывать тебя, ни переубеждать. Сейчас ты получишь пистолет и все изъятые у милиционеров патроны. Твой автомат тоже остается тебе. С этим арсеналом ты уйдешь в горы. Как будешь жить дальше — твое дело. Но запомни: продержаться следует месяц. Ровно через месяц мы прибудем к этой избушке и вместе отправимся к границе. В Маньчжурии ты пройдешь подготовку в том же лагере, в котором прошли ее все мы, и станешь настоящим диверсантом. Как сложится судьба твоя дальше, этого не может предсказать никто. Даже Иисус Христос. Но по крайней мере теперь ты будешь знать, чего ждать хотя бы в ближайшее время.
— Вот на это я согласен, — просветлело лицо Волка. — На это — да. Пойду с вами. Только… не обманите.
— Слово чести. Как офицер офицеру.
Услышав это, Тирбах скептически ухмыльнулся. Лицо самого Курбатова оставалось невозмутимо серьезным.
— Кстати, о том, чтобы вам в самом деле присвоили звание офицера, мы позаботимся.
— Что я должен делать в течение этого месяца?
— Тирбах, оставьте нас.
— Слушаюсь, господин подполковник.
* * *
Оставшись вдвоем, они пошли берегом речушки в сторону озера. Лазурный плес его оказался неподвижным, а небесночистая глубина отражала известково-белесые склоны пологих берегов и подводных скал.
— Прежде всего вы должны воспитать в себе мужество, Волк. — Теперь Курбатов заговорил с ним предельно вежливо и доверительно. — Спасти вас могут только храбрость и мужество. Это единственная монета и единственная месть, которой вы способны платить миру за свою судьбу, за право жить, за свободу. Не стану ограничивать вас какими-то конкретными заданиями. Пускайте под откос составы. Устраивайте засады на милицию, солдат и особенно на чекистов. Держите в страхе всю округу. Если сумеете, сформируйте небольшую группу, даже отряд. Единственное, чего вы не должны делать, — не зверствуйте в селах. Не губите крестьян. В любой ситуации вы должны оставаться воином, а не палачом.
