— И что же плохого в том, что устаревшие суда продолжают служить людям? — почти спокойно поинтересовалась Елизавета Дмитриевна.
У Славки даже кулаки сжались. Он бы ей сейчас сказал…
Но Сель ответил не хуже:
— Мне трудно вам объяснить. Некоторые люди не понимают разницы между парусником и пивной.
— Тима! — воскликнула Люда.
На розовом лице Елизаветы Дмитриевны появились белые пятна. Как заплаты. Но она решила, видимо, больше не кипятиться.
— Допустим, — сказала она. — Допустим, я презренное сухопутное существо, а ты рыцарь моря. Но вот что странно: ты один протестуешь против того, чтобы на «Сатурне» оборудовали кафе. А из настоящих моряков никто не протестовал.
— Протестовали, — сказал строгий восьмиклассник. — Мой отец даже в газету писал.
— В газету — другое дело! Но ни твой отец, ни другие не пытались устроить кораблекрушение.
— Им бы от начальства влетело, они боялись, — разъяснил рыжий Сережка.
Елизавета Дмитриевна встала.
— Вот именно! А неустрашимый Сель не боится ничего. Он чувствует, что совет дружины на его стороне. И я это чувствую. Вы видите в нем героя! А этот герой, между прочим, теперь на учете в детской комнате милиции и сегодня на классном собрании получил строгий выговор. Вот так!
— Может быть, и хватит? — тихо спросила девочка с косой.
— По-вашему, хватит? Значит, по пионерской линии ему ничего не будет? А на классном собрании даже было предложение исключить его из пионеров!
Люда удивленно взглянула на учительницу, а потом на чернявую девочку, сидевшую недалеко от Женьки.
— Галя! Было такое предложение?
Чернявая девочка смущенно сказала:
— Да, Елизавета Дмитриевна предлагала…
Послышались смешки. Люда подумала, нахмурившись, и нехотя проговорила:
— Извините нас, Елизавета Дмитриевна, но такие вопросы не ставятся классными руководителями, это дело отряда. И решает по не классное собрание, а пионерский сбор. Есть определенная разница.
Елизавета Дмитриевна обессиленно села.
— Ну, если так… Если здесь решили обсуждать меня, а не его… А вы на него посмотрите! Он даже ошибок своих не признал.
— Почему? Я признал, — тихо сказал Сель. — Глупо это было.
— Наконец-то до тебя дошло!
— Да. Нельзя было делать это одному. И парус, и швартовы, и штурвал…
— Я вас поздравляю! — Елизавета Дмитриевна поднялась и решительно направилась к дверям. — Целуйтесь с этим… адмиралом.
Сель неожиданно громко сказал:
— На «Сатурне» папин брат, дядя Саша, практикантом плавал. А меня на «Сатурне» в октябрята принимали, там сбор был! А теперь что?
