Объективно говоря, Шон был симпатичным. Мрачным, надменным симпатичным роботом. Может быть… в конце концов мне было двадцать, но полноценных отношений — ни одних. А мне хотелось быть нормальной. Отчаянно хотелось.
— Пожалуйста, не надо, — простонала я в ответ на свои мысли. Я старательно загоняла их в крайний угол сознания, где им прочила остаться навсегда. Но сейчас не могла справиться с эмоциями. Черт знает что такое. Шон внимательно смотрел на меня, видимо вспоминая все, что знал о человеческой психологии.
— Можешь мне рассказать.
— Что рассказать? — пролепетала я, почему-то решив, что он понял…
— Да что угодно. Думаешь для меня имеет значение, что именно слушать?
И это оказалось последней каплей. Это была правда. И мне нужно было выговориться, избавиться от этого комплекса, иначе он навсегда повиснет над головой…
— Его звали Максим Громов… — начала я хрипло.
Повествование вышло сухим, без малейших деталей. А потому на пересказ ушло минут пять. Удивительно, каким образом можно уложить столько переживаний в жалкие пять минут, если не учитывать эмоции. Без них все настолько проще…
— Ладно, — пожал плечами Шон. — С моим отцом и не спала. Ведь твоя жизнь закончилась еще задолго до встречи с любым адекватным парнем, да? — спросил Шон с таким намеренно-подлинным сочувствием в голосе, что я наконец-таки не выдержала и попыталась залепить ему оплеуху. Он схватил меня за руку и дернул к себе так сильно, что я не устояла и упала на него. — Побить меня у тебя все равно не получится. Но в принципе я рад твоей попытке.
Он опрокинул меня прямо на диван.
— Шон, это уголовно наказуемо.
— Тебе меньше восемнадцати? — поинтересовался он, окидывая меня красноречивым взглядом. — Уверен, что больше.
— Я не давала согласия! — вскрикнула я.
— Ну так давай быстрее, — фыркнул Шон поцеловал меня. Ну что тут сказать, он это делать умел.
Я чувствовала себя виноватой. И в то же время нет. Я хотела доказать себе, что хоть что-то в своей жизни я способна контролировать. Я ничего не была должна Шону. И я хотела что-то изменить, ну хоть что-нибудь. Мне было двадцать, я получила в посольстве новый, черт возьми, паспорт. Я надеялась, что этого не понадобится, но ничто не менялось, и эти телефонные «жди», «нужно время» и так далее, они меня разъедали. Раз за разом, день за днем. А потому я позволила себе маленькое утешение, облегчение. И, конечно, маленькую месть Алексу.
Когда мы двинулись в спальню, не разрывая объятий, не давая друг другу опомниться и осознать, что мы делаем, я даже не попыталась возразить. Я никому не жена, я никому в верности не клялась. И мне тоже никто обещаний не давал! Как бы ни было смешно, Шон — чуть ли не единственный человек, который у меня в Австралии имеется.
