отвечаю я. — Мы просто следили кое за кем — выбрали наугад — а потом Баррону понадобилось позвонить. Вот я и остался один на пару минут, тогда и увидел убийство. Погнался за тем парнем — за убийцей — глупо, наверное. Но он сбежал, вот и все.
Ты с ним разговаривал? — Спрашивает Юликова.
Нет,
вру я.
Но ты же догнал его в том проулке, верно?
Киваю, потом решаю, что лучше объяснить:
Ну, на пару секунд я его прижал. А потом он махнул через забор.
Мы нашли неподалеку сломанную доску. Он ударил тебя?
Нет,
говорю я. — Нет, ничего такого. Может, наступил на нее на бегу. Все случилось так быстро.
Можешь его описать? — Юликова подается вперед, глядя на меня таким взглядом, будто может распознать все мои мысли по мельчайшим непроизвольным движениям моего тела. Надеюсь, что это не так. Я неплохой лжец, но не мирового класса. В основном мне доводилось иметь дело с двумя разными видами преступников-взрослых, действия которых я мог предвидеть, и с мишенями, которыми можно было управлять. Но с Юликовой я чувствую себя беспомощным. Даже не представляю, на что она способна.
В общем, нет,
пожимаю плечами.
Юликова несколько раз кивает, будто верит моим словам. — Больше ничего не хочешь рассказать о случившемся?
Знаю, я должен признаться, что забрал пистолет. Впрочем, если я признаюсь, она обязательно спросит, зачем я его взял. Или, быть может, спросит Баррона, чем же мы занимались. За кем следили. Если он пребывает в подходящем настроении, то, возможно, даже и расскажет. Или, что еще хуже, придумает такую невероятную историю, которая выведет Юликову на Лилу куда быстрее, чем чистая правад.
Дело не в том, что я снова хочу совершать дурные поступки и лгать Юликовой. Я хочу научиться вести себя хорошо, пусть даже мне это не по нраву. Даже если я ненавижу ее за это. Просто в этот раз никак не получается.
Но вот в следующий… в следующий раз обязательно постараюсь. Все ей расскажу. Но в следующий раз.
Нет,
говорю я. — Ничего особенного и не случилось. Просто я сглупил. Впредь буду осторожнее.
Юликова берет со стола пачку бумаг, соединенных скрепкой, и с многозначительным взглядом бросает их передо мной. Я знаю, что это. Как только я их подпишу, перестану быть обычным гражданином. Я дам согласие следовать особым правилам и законам. И если я их нарушу, меня будет судить особый суд. Больше никаких присяжных. — Пожалуй, пора тебе оставить Уоллингфорд и посвятить все свое время обучению вместе с Барроном и другими.
