– Доктор Жерар – энтузиаст своего дела, – заметила Сара.
– Да, я вижу его энтузиазм, – сказал Пуаро.
– В то же время, – нахмурилась Сара, – мне неприятно, что он сравнивает Джиневру с той ужасной старухой… хотя однажды я сама пожалела миссис Бойнтон.
– Когда это было, мадемуазель?
– В Иерусалиме, во время того разговора, о котором я вам рассказывала. У меня вдруг возникло ощущение, что я все понимаю неправильно. Вам знакомо это чувство, когда вдруг на мгновение все предстает в ином свете? Я разволновалась и выставила себя дурой.
– Ну что вы!
Сара густо покраснела – как всегда, когда вспоминала свой разговор с миссис Бойнтон.
– Я возомнила, что на меня возложена высокая миссия. А потом, когда леди Уэстхолм уставилась на меня своим безжизненным взглядом и сказала, что видела, как я беседую с миссис Бойнтон, я подумала, что она, наверное, подслушивала, и почувствовала себя полной идиоткой.
– А что именно сказала вам старая миссис Бойнтон? – спросил Пуаро. – Вы можете вспомнить ее слова?
– Думаю, да. Они произвели на меня сильное впечатление. «Я ничего не забываю, – вот ее точные слова. – Запомни. Я никогда ничего не забываю – ни поступков, ни имен, ни лиц». – Сара поежилась. – Она сказала это с такой злобой… даже не глядя на меня. Мне кажется… мне кажется, что я и теперь словно слышу ее голос…
– Вы так испугались?
– Да. Меня нелегко напугать, но иногда мне снится, как она произносит эти слова, и я ясно вижу ее торжествующую ухмылку. Бр-р! – Сара передернула плечами и внезапно повернулась к сыщику. – Мистер Пуаро, возможно, я не должна спрашивать, но вы пришли к каким-то выводам по этому делу? Обнаружили что-то конкретное?
– Да.
– Что именно? – дрожащими губами прошептала она.
– Я выяснил, с кем разговаривал Реймонд в тот вечер в Иерусалиме. Это была его сестра Кэрол.
– Кэрол – ну, конечно! – воскликнула Сара и осторожно продолжила: – А вы сказали ему… спросили у него…
В этом не было нужды. Она могла бы и не спрашивать. Пуаро смотрел на нее серьезно и сочувственно.
– Это так много значит для вас, мадемуазель?
– Для меня это важнее всего на свете! – Сара расправила плечи. – Но я должна знать.
– Он сказал мне, что это был лишь приступ истерики – не более того, – тихо сказал Пуаро. – Что они с сестрой были взвинчены до предела. Сказал, что наутро им обоим эта идея уже казалась нелепой.
– Понятно…
– Мадемуазель Кинг, скажите, чего вы боитесь? – ласково спросил Пуаро.
Сара повернула к нему бледное лицо. В ее голосе сквозило отчаяние.
