– О, я вас прекрасно понимаю… – поспешил заверить его бельгиец. – Прекрасно понимаю. Все это чрезвычайно волнительно. И что же было дальше?
– Я спросил мать, не нужно ли ей что-нибудь. Может, чай или кофе… Она отказалась. Потом я пошел в шатер. Никого из слуг поблизости не было, но я нашел бутылку содовой и выпил ее – меня мучила жажда. Потом сидел и читал старые номера субботнего выпуска «Ивнинг пост». И, наверное, задремал.
– Ваша жена тоже пришла в шатер?
– Да, вскоре после меня.
– И больше вы не видели свою мать живой?
– Нет.
– Она не выглядела взволнованной или расстроенной, когда вы с ней разговаривали?
– Нет, она вела себя так, как обычно.
– А она не упоминала о проблемах или неприятностях с одним из слуг?
Леннокс удивленно посмотрел на него.
– Нет, ничего такого.
– И это все, что вы можете мне рассказать?
– Боюсь… да.
– Благодарю вас, мистер Бойнтон.
Пуаро склонил голову, давая понять, что разговор окончен. Леннокс, похоже, не торопился уходить. Он в нерешительности замер у двери:
– Э-э… больше ничего не нужно?
– Ничего. Разве что вы будете так добры и пригласите сюда свою жену.
Леннокс медленно вышел. Пуаро записал в лежащем рядом блокноте: «Л. Б. 16:35».
Пуаро с интересом посмотрел на высокую, исполненную достоинства молодую женщину, которая вошла в комнату. Он встал и вежливо поклонился ей:
– Миссис Леннокс Бойнтон? Эркюль Пуаро, к вашим услугам.
Надин Бойнтон села. Задумчивый взгляд ее глаз остановился на лице сыщика.
– Надеюсь, вы извините меня, мадам, за такое вторжение в ваше горе.
Женщина не отвела глаз, но ответила не сразу. Ее взгляд оставался спокойным и серьезным. Наконец она со вздохом сказала:
– Думаю, мне лучше быть с вами абсолютно откровенной, мистер Пуаро.
– Согласен с вами, мадам.
– Вы извинились, что вторгаетесь в мое горе. Этого горя не существует, мистер Пуаро, и его нет смысла изображать. Я не любила свою свекровь и не могу сказать, что огорчена ее смертью.
– Благодарю за откровенность, мадам.
– Тем не менее, – продолжала Надин, – отрицая скорбь, я могу признаться в другом чувстве – в угрызениях совести.
– Угрызениях совести? – Брови Пуаро взлетели вверх.
– Да. Понимаете, ведь я именно виновата в ее смерти. И теперь горько раскаиваюсь.
– О чем это вы, мадам?
– Я говорю о том, что стала причиной смерти моей свекрови. Я поступила, как мне тогда казалось, честно… но результат получился печальным. Фактически это я ее убила.
Пуаро откинулся на спинку стула.
