— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант?
— Бачьте.
— Много ли осталось пути?
— Половина.
— А не меньше? Волна ныне попутная, бьет в корму, — сказал Шатов и тут же пожалел об этом. Петренко сердито заметил:
— Трэба молчати!
И увидев, что Шатов пытается что-то сказать, произнес тоном, не терпящим возражений:
— Довольно балакать!
Помощник командира на «Малютке» выполнял одновременно и обязанности штурмана. В сутки ему много раз приходилось выходить наверх, чтобы определить место, где находится лодка. А потом он тут же нырял в люк. Как-то Шатов сказал ему дружелюбно:
— Вы как поршень.
Петренко в ответ улыбнулся:
— Як поршень и есть: ввирх, вныз.
Тем не менее заниматься посторонними разговорами на вахте он не разрешал никому, в том числе и Шатову, который был не против «потравить».
Петренко стал спускаться по трапу, держа в руке секстан с такой осторожностью, будто нес хрустальную вазу, которая может разбиться при малейшем ударе о металл.
До берега оставалось еще десять-двенадцать миль. На расстоянии трех-пяти миль вдоль берега тянулось минное поле. «Челябинский комсомолец» стал осторожно курсировать вдоль зловещей кромки, стараясь найти безопасное для прохода место.
«Эх, если бы из базы или в базу шло какое-либо судно! — с досадой думал Хрулев. — Вслед за ним можно бы спокойно форсировать минное заграждение».
Судов, к сожалению не было, сколько их ни ожидали.
Целый день «Малютка» вела разведку района. В полночь она погрузилась и на предельной глубине направилась к берегу. Хрулев спустился в центральный пост, включил переговорное устройство, объявил:
— Форсируем минное поле.
Затем он приказал всему экипажу внимательно прислушиваться к забортным шумам.
Прошел час. Лодка благополучно избегала минрепов. От мин, поставленных в шахматном порядке в несколько ярусов по глубине, шел к якорям вниз стальной трос, именуемый минрепом. Лодка, задев его, тащит за собой, а тот — мину. Достаточно мине слегка коснуться корпуса лодки, как последует взрыв. А это — конец.
Из торпедного отсека донесся голос Русскова:
— Слышу скрежет. Минреп по левому борту!
Надо во что бы то ни стало освободиться от стального троса. Вот уже и в центральном посту слышен его «скрипучий голос»: словно кто рвет тебе душу. Хрулев подал необходимые команды, боцман Дьячков чуть-чуть переложил штурвал вертикального руля и стоит, весь превратившись в слух. Но вот из его груди вырвался вздох облегчения. Минреп, проскрежетав до кормы, сорвался.
