Жаль, не вышло отблагодарить Мэри…
* * *
Мария пришла в себя, когда караван с ранеными отошел уже довольно далеко. Она подняла рукавицы, надела их и посмотрела ему вслед. Рядом с салазками Китти шел Николай. Скоро караван превратился в крошечную черную точку на белом снегу. Она направилась к палатке. Вокруг нее суетились люди, откапывая из-под снега свои пожитки. Некоторые складывали их на салазки и тащили вниз, к озеру Кратер – следующей точке их маршрута.
Ничего не видя перед собой, Воронова прошла мимо толпы мужчин, собравшихся у костра и проводивших ее вопросительными, любопытными взглядами. Влезла в палатку, подбросила в печку дров, купленных у носильщиков на пару долларов, и завернулась в одеяло. Она заснула и проснулась только через несколько часов.
Солнце уже клонилось к закату и приобрело кроваво-красный оттенок. Мария почувствовала, что проголодалась. Не удосужившись надеть шапку и куртку, выскочила на мороз и побежала к груде мешков с провиантом.
Что ей взять? Муку? Рис? Фасоль? Она умела готовить, но это обычно делал Николай. Села на мешок с рисом и закрыла лицо руками. Поразмыслив, решила взять банку сгущенного молока и приготовить овсяных хлопьев, разведя его талой водой. В то время как она искала в мешках овсянку, к ней вразвалочку подошел высокий парень в красной клетчатой куртке. Он был бородат, как и большинство чечако, которые не знают, какие проблемы доставляет борода на морозе.
Он на неё уставился, что называется, самым наглым образом.
Маша фыркнула и отвернулась.
– Эй, а ты девчонка с норовом! – процедил он с ухмылкой.
– Нет у меня никакого норова!
Вдруг почувствовала себя неловко в мужских штанах и в шерстяной рубашке, которая не скрывала, а, наоборот, подчеркивала ее грудь. К тому же она распустила волосы, чтобы причесаться, и они рассыпались по спине соломенным водопадом.
– Тебе не скучно здесь одной? – продолжил он. – Я видел, что твой мужчина ушел в Пастуший лагерь. Да, я Клод. Клод Ферри из Нанта.
Девушка заметила, что огромная борода никак не вязалась с его тонкими чертами лица потомка нации мушкетеров и кондитеров.
– Оставьте меня в покое, мсье, – бросила она по-французски. – Я занята.
– Чем занята? Собираешься готовить еду? О, да ты знаешь наш язык? Ты не из Парижа? Там похоже говорят… А я вот из Нормандии!
Воронова лишь молча помянула добрым словом мадемуазель Ламье, их гимназическую преподавательницу французского.
Он хитро глянул на нее.
– Знаешь что? Хотелось бы посмотреть на тебя в женской одежде, а не в этих дурацких штанах. Ты, наверное, здорово смотришься в цветном платье с оборками и глубоким вырезом. Или что вы там носите в варьете? Вообще, штаны – не подходящая одежда для красивых девчонок. – Он захихикал. – Юбку завернул, и все. А тут столько хлопот.
