– Да, там есть госпиталь. Всех раненых мы отвозим туда. Вы побудете там какое-то время, пока не поправитесь, после чего сможете вернуться в Дайю и отплыть домой.
Глаза Китти сверкнули.
– Я не вернусь во Фриско! И в паршивый Канзас, где у мужиков мозгов в голове меньше, чем у их кобыл, и которые оценивают женщин так же, как тех кобыл, – по крупу!
– Что же вы в таком случае собираетесь делать? Даже если вы найдете старателей, готовых взять вас в компанию к себе, то вы еще очень долго будете хромать. Сами посудите, как с такой ногой лезть в шурф?
Цыганочка помолчала с полминуты, а потом разрыдалась…
* * *
Китти вместе с остальными ранеными положили на салазки для отправки в Пастуший лагерь с его лазаретом. Николай и два иннуита добровольно вызвались сопровождать санный поезд. Маша тоже хотела идти, но Устюжанин категорически запретил.
– Обратный путь будет очень тяжелым для вас, Мария.
– Но Китти и я…
– Когда же вы научитесь меня слушаться? Вы никуда не пойдете, а останетесь здесь и будете ждать меня. И точка. Это не обсуждается.
– Прекрасно!
Девушка сердито отвернулась от него и пошла прощаться с Китти. Та лежала на салазках, завернутая в одеяла, собаки были уже впряжены. На соседних салазках стонал человек с переломанными ногами, рядом с ним лежали два парня из Коннектикута, получившие сильные ожоги: во время обвала на них опрокинулась раскаленная печка.
– Китти, проснись. Ты слышишь меня?
Девушка открыла глаза и прошептала:
– Мэри… Вот как все дерьмово обернулось…
Воронова сунула руку в карман куртки, куда она предусмотрительно переложила стопку банкнот.
– Я хочу дать тебе денег на дорогу домой.
Смуглянка безучастно посмотрела на подругу:
– Хорошо.
Она засунула деньги в куртку Китти.
– Спасибо, сестра…
Американка отвернулась и ничего не ответила. Она плакала. Хотя что толку плакать? Ничего не поделаешь, судьба. Придется возвращаться. На пароходный билет денег хватит, спасибо Мэри…. А вот как, почти без денег, добираться от Фриско до Канзаса? Ладно… Дома встретят непутевую дочурку без особой радости, а матушка будет день-деньской пилить её, ставить в пример младших сестер, уже сделавших её бабкой и нашедших себе приличных мужей – возчика и плотника. Может, даже будет браниться на своем языке, а то и отхлещет по физиономии мокрой тряпкой. Но потом смирится – старая Сара, как её зовут в поселке, очень любит свою первую дочку, больше прочих детей. А через год можно будет вернуться на Аляску…
