— Может, вам идти некуда? Так пойдемте ко мне.
Запах, исходивший от него, был далеко не приятен, и, вдобавок ко всему, его руки жадно зашарили по моему телу. Дикое возмущение овладело мной.
— Пошел прочь, убирайся! Глупый индюк, деревенщина!
— О, да мы из недотрог? А ведь почти голая под плащом!
Он оставил меня и отошел, злобно усмехаясь. Я не сразу смогла опомниться, но, желая поскорее уйти и забыть об этой встрече, быстро пошла по улице, нырнула в какую-то подворотню, прошла через двор, чуть не заплутав между домами, и, преодолев крутой спуск, оказалась на шумном, многолюдном бульваре. Здесь, в тени больших каштанов, возле какой-то лавчонки, я и пришла в себя.
«Надо что-то делать, — решила я. — Нет смысла бродить по Парижу, рискуя наткнуться на полицию». Хотя я и не знала, что именно следует предпринять, но решила для начала нанять извозчика. Я сунула руку в карман, чтобы достать деньги, и похолодела.
Денег не было. Подумав сначала, что это галлюцинация, я даже вывернула карман и проверила его швы. Нет, все правильно. Я потеряла свои десять ливров и осталась вообще без гроша. Хотя потеряла ли?
— Ах, мерзавец! — выдохнула я, сразу вспомнив о том вонючем типе, который пристал ко мне на улице Сен-Луи.
Без сомнения, это он украл деньги. Мне не следовало быть такой беспечной, я ведь слышала о необыкновенно ловких карманниках, виртуозно владеющих своим ремеслом, только и ждущих такую простофилю, как я.
Сознание того, что я ограблена, и неожиданный сильный приступ головной боли на миг сломили меня. Голова закружилась так, что я с испугом решила, что сейчас сяду прямо на тротуар; чтобы избежать этого, я оперлась рукой на витрину магазина. Надо было переждать эту слабость. Но почти в ту же секунду из двери лавки выскочил разъяренный приказчик:
— Как ты смеешь хвататься за стекло? Ты знаешь, что это я его вытираю? Ну-ка, пошла вон, девка!
Я чувствовала себя такой разбитой, что у меня недостало духу ответить ему даже полным ярости взглядом. Шатаясь, я побрела по бульвару, потом повернула к мосту О-Шу, сама не зная, зачем выбираю такое направление.
Мысли мои с каждой минутой становились все более неясными, но я все же вспомнила о Жозефине, подумала, не может ли она помочь мне, и сразу же решила, что не может. Она была более чем кто-либо замешана в связях с банкирами. Она постоянно брала в долг, подписывала какие-то контракты, выплачивала займы, вмешивалась во всякие финансовые операции — словом, ее имя было очень тесно связано со всевозможными денежными аферами. Значит, можно предположить, что она у Клавьера на крючке. А как же иначе? Он один из самых влиятельных банкиров. К тому же Жозефина и так ничем не могла бы помочь. Она ведь ничего не видела. Так она и скажет… Было бы безумием даже являться в их дом.
