Тимка нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Улыбнулась.
Аверин поёжился. Он понял, отчего всё именно так: взгляд Тимки терялся в бездне, оттого-то на её лице и застыла маска неопределённости, маска не восприятия происходящего в целом, маска страха.
Нет!
Вот как раз последнего не было и в помине! Как и отчаяния, горя, утраты. Осталось лишь личико угнетённого жизнью ребёнка, на которое так и хочет наведаться озорная улыбка.
«Нет, конечно же это не Тимка. Это совершенно другая девочка. Совершенно другая собака. А Тимка осталась там, под руинами прошлого, под пластами времени, на той стороне речки, где поселилось зло…»
Аверин снова вздрогнул.
Девочка поборола робость и заговорила первой:
— А я вас знаю.
— Меня? — Аверин почесал затылок. — Но откуда?
Девочка склонила головку на другой бок, сцепила пальцы рук за спиной, задумчиво проговорила, поворачиваясь из стороны в сторону:
— Мы добирались сюда со станции на одном автобусе. Сидели через проход. Вы, наверное, просто не обратили на меня внимания. Я была с Мухтаром.
Аверин прищурился. Вгляделся в личико девочки более пристально. Та словно прочитала его мысли или уловила дуновения воздуха — грустно улыбнулась.
— Я с рождения ничего не вижу — ритинопатия, — и спустя короткую паузу почти фальцетом: — Только не подумайте, что я вру!
— И не собирался. Иди-ка сюда… — И Аверин протянул девочке руку. — Но как же тогда ты меня запомнила, если действительно нечего не видишь?
Девочка послушно шагнула навстречу руке Аверина, безошибочно определила местоположение ладони в пространстве, осторожно коснулась дрожащих пальцев.
Аверин воспринимал всё происходящее, как при замедленной съёмке.
— Я не вижу свет, но многое чувствую. У меня есть друг — он научил меня воспринимать цвета!
— Разве это возможно?
— Вы страшитесь воспоминаний. Потому заставили себя думать, что всё это — сон. Однако внутри вашего сознания царит вовсе не бред, а последствия тех событий, что свершились в прошлой реальности. Вы пошли на поводу у страха, а значит, потеряли веру. Утратили истину. Вы сделались слепым и беззащитными, а потому вас сразу же отгородили от смысла.
Девочка умолка и присела рядом с Авериным.
— Я могу чувствовать цвета, эмоции, мысли. Я не могу сказать, как именно это происходит. Просто я понимаю, что должна довериться человеку или оказать ему помощь. Естественно, калека вроде меня не может оказать реальную помощь, но всё-таки, ради примера, наверное, можно привести и эту глупейшую аналогию.
