Аверин выругался, не почувствовав, как подбородок соскользнул с ленивого кулака, отчего многотонная голова незамедлительно рухнула вниз.
Последний месяц он практически не спал. Не получалось. То ли нервы уже ни к чёрту, то ли всему виной пресловутая смена образа жизни.
«То ли я и впрямь идейный алкоголик».
Нет, спиртного совсем не хотелось. Точнее даже: не хотелось вообще! Однако с организмом всё же было что-то не так. Не получалось спать в темноте. Вечер, пока работает радиоприёмник или телевизор, — ещё ничего. Но вот как только умолкали последние, и гас свет, всё переворачивалось с ног на голову! Под сомкнутыми веками возникали яркие вспышки, которые оказывалось совершенно невозможно снести. Было непонятно, что именно их порождает, да и порождает ли вообще. Свет просто царил внутри сознания, не позволяя заснуть, будто сон был во вред. Однако стоило лишь открыть глаза, как свистопляска тут же прекращалась, словно ничего и не было — походило на мигрень, но последней и не пахло. Лежать с открытыми глазами тоже не получалось: казалось что вот-вот от противоположного тёмного угла комнаты отделится незримая тень и медленно двинется к кровати, сковывая конечности и связки одним лишь своим всепоглощающим взором. Не получится даже закричать! А если и получится, губ непременно коснётся ледяная плоть.
Пугали отдельные звуки: шелестящие обои, скрип половиц, предсмертный писк застрявшей в паутине мухи, просто капли из крана. Сердце заходилось ото всего, словно пойманный в силок заяц, завидя бездушного охотника. Казалось, что во всём прослеживается потусторонняя жизнь… Жизнь, которая явилась с одной лишь целью: претендовать на чужое место в реальности.
Сон приходил, ближе к рассвету. Точнее это был уже даже не сон, а элементарная усталость. Все интерфейсы в организме оказывались перегруженными, так что мозг просто медленно затухал, изредка продолжая реагировать на внешние раздражители томительными спазмами конечностей. Затем всё же происходила отключка. Но она царила ничтожно малый промежуток времени: вплоть до плотоядного писка будильника, после чего воцарялось сонное утро, которое затем перетекало в апатический день и заканчивалось поздно вечером состоянием полнейшей подавленности. Жутко хотелось спать, но лишь до тех пор, пока не гас свет и не выключался телевизор…
«Тогда всё начиналось заново…»
На следующее утро Яська проснулся раньше обычного. Он долго лежал на прохладных простынях, вдыхая утреннюю свежесть, попутно силясь вспомнить вчерашние события.
