Что это за выход Анна не говорила, как и не распространялась на счёт того, где именно находится та самая бездна с заточёнными внутри неё гадами.
(Александр Сергеевич с ужасом гнал прочь мысли о неимоверно раздутом животе)
Дочь неизменно советовала оглянуться назад, будто жуткие существа и впрямь выстроились в колонну позади ничего не понимающего Александра Сергеевича и томительно выжидали подходящего момента. Момента зловещей истины. Однако за спиной царила неприступная стена. А впереди — окно. Возможно, именно в него и следовало бежать, прямо так, невзирая на холод и высоту.
Александр Сергеевич засыпал, вернее проваливался в ту самую мрачную бездну, напоследок всякий раз замечая, как раздутый живот Анны содрогается в чудовищных конвульсиях.
Чем именно всё это было, Александр Сергеевич не знал. Он не знал, откуда взялся истинный бред, следствием чего он явился и чем именно подпитывался в данный момент. Всё походило на кошмар. На дурной сон больного индивида, который просто не в силах побороть въедливую депрессию. На галлюцинации психа, что вынужден ночи напролёт лицезреть порождённых собственным же сознанием тварей. Это была кара, которую он заслужил. Заслужил за собственную же несостоятельность.
«Анна переживает за сына, оттого-то её душа и никак не может обрести покоя», — после этих мыслей Александр Сергеевич и решился наведаться в храм. А что ещё оставалось делать? Не лететь же со всем этим ужасом в космос, где нежити, если верить словам самой Анны, больше, чем где бы то ни было!
Александр Сергеевич снова вздохнул. Принялся отковыривать ногтем приставший к ладони парафин. Он поставил свечку за упокой души дочери, в надежде, что кошмары всё же прекратятся, однако сознание тревожила одна единственная мысль: что если, как только душа Анны обретёт покой, её сущность окажется окончательно сломленной, а тогда на белый свет вырвется то самое шевеление, что ясно проглядывалось внутри живота дочери… и за закопченным стеклом. Как быть тогда? Ведь это, вне сомнений, предупреждение!
«Бред. Это всего лишь сон. Вспомни, чему учил собственного внука: не раскисать, не идти на поводу у отчаяния, не замыкаться, пытаться преодолеть внутреннюю боль. Выстоять, не смотря ни на что! Выстоять… Как-то нелепо выходит: для того, чтобы не сойти с ума, я должен избавиться от образа дочери, навеянного чем-то извне. Только вот извне ли?.. А что если дело в тебе самом?»
Александр Сергеевич крякнул и поспешил вымести из сознания жуткие мысли.
