— Простите, — машинально прохрипела Женя первое, что пришло на ум, попутно силясь совладать с растрепавшимися волосами. — Я не специально…
— Я тоже, — с иронией прозвучало в ответ. — Живёте в розовых снах?
— Простите, что? — Женя оторопела и воззрилась на незнакомца снизу-вверх.
Под два метра ростом, плечистый, на голове вместо причёски аэродром. Точнее аэродром, это и есть причёска. Одет в полевую «натовку» серых тонов и берцы — по всему, один из местных героев-космонавтов. Хотя манеры те ещё.
«Пытается подкатить?.. — Женя торопливо выдохнула, силясь собраться с мыслями. — Да ну, бред».
— Что же вы, кроме как «простите» и «что» — других слов не знаете? — Незнакомец усмехнулся.
Женя невольно попятилась, выдернула руку из пальцев отъявленного грубияна.
— Какое вам дело? Я же извинилась.
— А я и не обижался, — незнакомец как-то странно улыбнулся. — Наоборот, мне, можно сказать, повезло даже: не каждый день такие очаровашки сами под ноги валятся.
— Вы издеваетесь?
— Шучу просто.
— Как-то плохо это у вас получается.
— Возможно, у вас просто атрофировано чувство юмора.
— Знаете что!.. — Женя побагровела.
— Что?
— Идите, куда шли!
— Я-то пойду… Но вот вы, с такой жизненной позицией, вечно будете падать навстречу неизвестности.
— Идиот, — Женя обошла ухмыляющегося собеседника по широкой дуге и заспешила в Центр подготовки.
Московская область. Звёздный городок. Храм Преображения Господня. «Анна».
Александр Сергеевич спустился по широкому деревянному крыльцу, осторожно ступил на асфальтированную дорожку, остановился передохнуть.
Нудная осенняя морось отчаянно лезла в глаза, пропитывала лёгкий комбинезон, оседала в лёгких.
Александр Сергеевич с присвистом выдохнул. Глянул на приставший к пальцам парафин.
Перед взором тут же возник образ мёртвой дочери.
…Последнее время Анна являлась к нему именно такой: посиневшей, полуразложившейся, с пустыми глазницами и вздувшимся животом. Её словно что-то распирало изнутри, желая как можно скорее прорваться наружу. Анна была снова беременной, вот только в животе у неё на сей раз сидел вовсе не весёлый Алька. Под синюшной кожей таилось что-то чужое: злобное и хищное.
Александру Сергеевичу было страшно. Всякий раз, просыпаясь от очередного кошмара, он подолгу лежал на мокрых простынях, силясь припомнить всё то, что рассказывала ему во сне дочь. Анна редко вещала конкретику; всё чаще лепетала сбивающимся голосом про всякую нежить, якобы заточённую в чёрной бездне кем-то, стоящим свыше. Анна рассказывала про тварей, что и впрямь ищут выхода. Точнее даже не ищут, а ждут, когда современное человечество поможет им в этом.
