Мы перепрыгнули. И Катарина побежала к отцу, который в этот момент обернулся и смотрел на нее. Он обернулся, позади стоял Уизли, она посмотрела на них.
— И тут-то случилось самое страшное, — продолжал Джон свой завораживающий ужасом рассказ. — Последовал третий, самый сильный толчок, и раздался адский взрыв, и тот малюсенький пятачок, на котором стояла Катарина, стал медленно опускаться и затем резко провалился под землю.
Я бросился за ней, подбежал к зияющей черной дыре, меня охватил ужас! Как же туда спуститься? Вместо ответа земля разверзлась подо мною, и я полетел в бездну…
Было совсем темно, когда я очнулся от удара, освещения никакого, и если бы не тусклое свечение, плывущее по подземелью, в такой темени я вряд ли бы рискнул ходить по древним молчаливым лабиринтам. Вы слыхали, быть может, что чувствует человек перед смертью, прежде чем попасть в другой мир, его окутывает мертвенно-зеленоватым туманом, сопровождаемым призрачно-голубым сиянием, либо что-нибудь подобное этому. Жуткая картина! Тусклое свечение сопровождало меня, пока я шел по подземелью в надежде найти выход.
Кругом раздавались крики и стоны людей, попавших в подземную западню, но в тот момент было не до того — сначала надо было спасать Катарину, которая находилась в смертельной опасности, а потом спасать других.
Ситуация усугублялась тем, что никто из находящихся в подземном плену не знал, можно ли вообще вернуться назад, может, там все затоплено морем.
— Мне очень страшно, — голосила одна женщина. — Мы отрезаны от мира. Боюсь, что нас никто не будет искать, что мы провалимся под воду, и все утонем!
— Да вы не волнуйтесь, мамаша, — успокаивал ее какой-то мордатый крепыш, отвратительной своей внешностью весьма смахивающий на пирата. — Мы ведь уже провалились. Так что ничего страшного. Нас просто потом затопит, и всего делов-то! Возможно, здесь останемся навсегда.
— Не пугай меня, ирод! — по-поросячьи взвизгнула женщина и злобно замахнулась на него. — Мне и без того тошно.
Я продвигался вперед, ничего не соображая, на полусогнутых ногах, а местами и ползком.
Трясущиеся ноги не слушались меня, дрожь пронизывала от самых пяток до кончиков волос, а в голове крутился только один вопрос:
«Неужели я вновь потерял ее? О, бедная, бедная девочка, что ж за напасть такая, что же тебя никак не отпустит-то?»
— О, боже! — воскликнул я от радости. Знакомое серое платье мелькнуло за поворотом! Я бросился вперед!
— Катарина! — закричал я громко, но хриплый крик разносится лишь рядом со мной, голос не слушается меня!
