Неожиданно в мозгах моих зазвучали стихи. «Кареты поданы, спеши, спеши, спеши…» Но послушайте, цитата отчаянно не подходит. А что это вообще? Я напряглась, вспоминая… Что-то о прелестях дворца, торжественности, легкости… Девять карет… «При факелах банкеты, музыка, игра…» Список удовольствий какого-то искусителя, сконструированный, чтобы привлечь одинокую девицу к роскошной гибели. Точно, именно так, чтобы заманить чистую и придурковатую особу в кровать графа. «Есть. Прямо к дьяволу…» Даже смешно. Определенно цитата не подходила. Данная девица стремилась ни к роскоши, ни к дьяволу, а к новым декорациям для той же старой работы, которую выполняла в Англии. Мисс Линда Мартин, воспитательница Филиппа, графа де Валми, девяти лет от роду.
Скоро я буду там. Серебряная и элегантная мадам де Валми умеет так сидеть на стуле, что, кажется, сквозняк может сдуть ее с места. Я очистила мысли от волшебных сказок, выловила в сумке зеркало и начала приводить в порядок волосы, заставляя себя вспомнить, как урок, все, что вызубрила о своих нанимателях.
Мадам де Валми, разговаривая со мной в Лондоне, сказала совсем немного о семье, но основные моменты довольно сложной истории я уловила. Старый граф, дедушка Филиппа, был неимоверно богат. Когда он умер, его собственность разделили между тремя сыновьями: новым графом Этьеном, Леоном и Ипполитом. Первый получил основную часть — замок Валми и дом в Париже. Второй, среди прочего, — красивое маленькое поместье в Провансе под названием Бельвинь. Третий — крупную собственность на краю озера Леман, несколькими километрами ниже поместья Валми. Ко времени смерти старого графа старший сын Этьен был не женат и очень обрадовался, когда его брат Леон предложил жить вместо него в Валми и управлять поместьем. Этьен предпочитал Париж, туда он и поехал, а Леон жил в Валми и вполне со всем справлялся, управляя своей собственностью на расстоянии. Младший брат Ипполит, который, как я поняла, был археологом, в промежутках между путешествиями и раскопками за границей тихо жил в своем доме в Тонон-ле-Бен.
Так оно и шло несколько лет. Потом, когда уже никто от него этого и не ожидал, Этьен женился, и через несколько лет родился Филипп. Семья жила в Париже. Когда Филиппу почти исполнилось девять, трагедия поразила его так же, как и меня. Его родители погибли в воздушной катастрофе по дороге домой из отпуска в Испании, и Филипп покинул Париж, чтобы жить со все еще неженатым дядей Ипполитом в Тононе. «Но, — сказала мне мадам Валми, поместившая свою серебряную элегантность у антикварного зеркала гостиной в „Клэридже“, — ребенок часто его видел и хорошо к нему относится. Ипполит не захотел даже и говорить о том, чтобы он переехал к нам в Валми, хотя официально Валми — дом Филиппа…» Потом она улыбнулась, ее отчужденная сладкая улыбка была не нежнее апрельской луны, и я подумала, что я его понимаю. Невозможно вообразить, как роскошная Элоиза возится и шалит с девятилетним мальчиком. Филиппу определенно лучше на вилле Мирей с дядей. Даже к археологу, надо полагать, легче приблизиться, чем к мадам де Валми. По крайней мере он разделяет страсть маленьких детей к копанию в грязи.
