На курсах сразу обозначились приятные знакомства – с Майей Перельман, хорошенькой женщиной, сестрой известного пианиста Натана Перельмана84 и критика Анатолия Горелова85, тогда одного из главарей ЛАППа86; с Георгием Пантелеймоновичем Макогоненко87, чей веселый нрав пришелся мне очень как-то по душе; и, наконец, с Наташей Лекаренко – миниатюрной, живой, веселой; через нее я попал в их дом, вернее, квартиру на Бронницкой, где жили три веселых женщины – мать (вдова), ее старшая замужняя дочь, художница Нина88, и, конечно, Наташа.
Это был дом веселых, быстрых, живых женщин, всегда готовых смеяться. Общему веселому настроению дома не мешал Борисов, муж Нины, молодой, но важный и несколько надутый инженер, начальник производства на заводе «Красный дизель». Он пропадал допоздна на работе и не нарушал общего веселого распорядка в квартире, где еще постоянно появлялся жених Наташи, Зоря, которого почему-то все звали по фамилии – Хавин.
Нина (я к ней обращался по отчеству) Алексеевна казалась мне человеком какой-то другой социально-культурной категории. Кроме несомненной красоты, она хорошо одевалась, что по тем временам было трудно доступно, вращалась среди художников и казалась мне пером Жар-птицы; позднее, когда мы познакомились ближе, выяснилось, что у них в школе преподавал Григорий Александрович Гуковский89 и что у них были, как он сам вспоминал, очень сложные отношения из-за ее порывистого характера.
Одним из поклонников Нины Алексеевны был Зощенко. Несколько ее рассказов я запомнил.
Зощенко любил ходить в цирк, вместе с Ниной Алексеевной они увидели однажды пышную, могучего телосложения женщину, которая, лежа на спине, на ногах удерживала двух акробатов. Поглядевши на эту сцену, Зощенко сказал: «Я не могу смотреть на это гинекологическое зрелище» – и ушел.
В другой раз он сказал Н.А., что, когда пришел на назначенное свидание и увидел, что дама в красном пальто, не смог преодолеть отвращения – и ушел.
Прибавлю, кстати, более позднее воспоминание, примерно 1936 года. Когда я приходил к маме в «Литературный современник»90, где она была секретарем (помещалась редакция в «Доме книги», на Невском, кажется, на третьем этаже), то раза два видел Зощенко, который стоял перед прилавком, за которым сидела пышная и красивая блондинка, Лидочка Чалова, и, как тогда говорили, «ухаживал». Позднее это вылилось в длительную связь, и помню, как уже году в 1947-м кто-то при мне спрашивал Лидочку: «Как Михаил Михайлович?» Она отвечала: «Приходит скучный, денег нету…»
