— Стой! Коняги… Тпррррру, ко всем чертям!
Или:
— Назад! Задний ход…
Проще всего было продавать крепким молодым кацапам красные рубашки с синими кушаками. Во время примерки Зяма тут же вытаскивал из внутреннего кармана круглое зеркальце в жестяной рамке, с полуголой девицей на оборотной стороне. Для начала он показывал покупателю, как тот хорош в обновке. Затем переворачивал зеркальце и демонстрировал ему девку с растрепанными светлыми волосами. Так покупатель-гой получал двойное удовольствие: и от себя самого, и от полуголой девицы… Да, хороша она, хороша «стерва», вот только, мать ее растак, никак не ухватишь…
Но хотя намалеванную красотку-шиксу было никак не ухватить, она все же распаляла молодых кацапов, подогревала их желание нравиться… И потому Зяма всегда быстро разбирался с ними, выручая за свой товар лучшую цену. Что правда, то правда, своих покупателей он знал как облупленных.
Зяма-где-голова был популярен среди молодых замоскворецких парней. Один клиент присылал другого. Им нравился Зямин веселый нрав, божеские цены, солидный товар. Кроме того, все знали, что с Зямой ни в коем случае нельзя торговаться. Если он скажет цену, то это железно, зато всегда дешевле, чем у других. Не шли у Зямы дела только с покупателями-евреями. Еврей любит вытянуть из тебя все жилы.
— Если еврей, — говаривал Зяма, — торгуется из-за носового платка, так он считает, что чем больше он будет меня уговаривать, тем дешевле ему этот платок встанет. Может дойти и до такого, что он решит, что я еще должен ему приплатить…
Издали почуяв купеческим инстинктом такого зануду, Зяма забрасывал всю свою пеструю лавочку на плечо и качал загорелой, обветренной головой:
— Ох, уважаемый, уважаемый! Вам что, перевести на латынь, чтоб вы поняли — это не цена, а слезы…
А потом невозмутимо уходил прочь, оставляя изумленного покупателя стоять с открытым ртом.
Шкловские евреи, маклеры с тоненькими тросточками, встречая Зяму торгующим на московском рынке, всегда чувствовали досаду. Они, видите ли, считали, что он позорит свой род, своего ученого отца, реб Хаима… Чтобы задеть Зяму за живое, они с улыбочкой и неизменным «здрасьте», некстати, как русский солдат в сукку, сваливались ему на голову и именно тогда, когда он помогал какому-нибудь кацапу примерять плюшевые штаны:
— Бог помощь, Зяма! Как дела?..
Зяма, едва взглянув на них своими узкими глазами, упрямо поправлял пояс и поддергивал штаны на крепких бедрах:
