Я сижу в своей детской кроватке бабушкиной квартиры, и по щекам моим катятся горькие слезы. Меня снова разбудил мой мозамбикский кошмар. Я снова кричала, пытаясь выбраться из огня. А вокруг кружился пепел и извивались в огненном танце люди…
Бабашка целует мои перепутанные волосы, и лихорадка, трясущая меня, отступает.
– Мама с папой обязательно вернутся, – шепчет бабуля, обнимая меня. – Вот сделают жизнь в Мозамбике лучше и обязательно вернутся. Твой папа – герой. Он борется за счастье людей…
Под бабулины хорошие рассказы я засыпаю. И мне снова снится Африка – но уже другая. Синее небо, пальмы, розовые деревья, много нарядных и счастливых людей. И среди них мои мама и папа, одетые в яркие африканские одежды. Они очень любят друг друга и очень любят меня. Мы снова все вместе. И я снова счастливо смеюсь…
* * *
– Белка, Бельчонок, Белка! Пора просыпаться! Девять утра!! Проснись!
В комнате по-прежнему темно, я лежу на кровати, а Лешка склоняет надо мной, подпирая голову локтем. Открывать глаза страшно не хочется, но если этого не сделать, то Медведь начнет первым протаптывать дорогу к ванной и первым обнаружит опустошенный винный сосуд…
– Привет!
Жмурясь, приоткрываю глаз и изо всех сил вылепливаю улыбку. Лешка улыбается в ответ.
– Мы что, не раздевались? Так и завалились спать?
– Вы – да. Но мы… – Я подползаю к Лешке поближе, заглядываю ему в глаза снизу вверх и ласково сообщаю: – Мы гуляли по Стрипу!!
– Как это… гуляли? – Лешка отодвигается от моей головы. – Что значит гуляли?? Ты гуляла по Стрипу одна??
Голос его угрожающе скрипит, и я моментально устаю от предстоящей схватки. Началось… Утро Лас-Вегаса. У меня раскалывается голова, губа и колено ноют, душа требует сна, а Лешка скандалит.
– Ну, Медведь, – хнычу я. – Что мне оставалось делать? Ты уснул, а я хотела посмотреть Стрип.
– Белка! Но это же окраина Лас-Вегаса! Дешевый отель! Ты в своем уме? А если бы что-то случилось??
– Ну, не случилось же…
Спотыкаюсь на полуслове, вспомнив странную ночь, но, отмахнувшись от видений, повторяю: «Не случилось же!!»
Лешка сопит, всем видом протестуя. Я – нехороший человек. Понятно. Ну да. Действительно, могло случиться. Но не случилось же!!
Опустошенная надвигающейся неизбежностью, отворачиваюсь к стене и пытаюсь сосредоточиться на бутылке. Где? Где она? Сейчас он встанет и ее найдет… Опасность еще можно избежать, но голова противится следственным экспериментам. А, пусть находит! Чего я должна прятаться?? Пусть находит! Что я такого сделала? Подумаешь, вино! Не водка же! Лешка отрывается от постели, и вместе с ним от меня уходит сон. Становится безнадежно тоскливо… Сейчас он впустит солнечный свет…
